23.01.2019, 21:43 
Так начиналась война
Семья Москалевых жила в самом «сердце» города – на проспекте Революции, 37. Сейчас на месте, где стоял их дом, размещается здание в 6 этажей, а тогда это был трехэтажный жилой дом с общим двором со школой № 26, в которую и ходил Митрофан Федорович.
– Мне даже портфель не требовался. На первый урок я шел с тетрадкой и учебником, потом, на перемене, возвращался домой и брал учебник на следующий урок. А в большую перемену бежал домой завтракать, – вспоминает Митрофан Федорович. – Отец работал на 18-м заводе (Авиазавод № 18 – предшественник нынешнего ВАСО – выпускал бомбардировщики и штурмовики. – Прим. авт.), мама – в Зелентресте. Еще до начала войны моего отца забрали на военную переподготовку, которую он проходил в Масловке, и мы ходили к нему в часть, проведывали. Про войну тогда много говорили, но мы, дети, жили своими радостями, главными из которых были игры на улице.
На фото: выпускники 4-го класса, в котором учился Митрофан Федорович Москалев. Школа № 26, 1940 год.
День 22 июня 1941 года он помнит как вчерашний: это было не предвещавшее ничего плохого воскресенье, когда дружные родственники выехали на отдых в лес в район СХИ, потому что там же, в детском оздоровительном лагере, отдыхала старшая сестра Митрофана. Когда шли обратно к остановке, то увидели, что возле СХИ, на углу которого висел четырехугольный уличный репродуктор, толпятся люди, и тревожный голос диктора повторяет: «Сейчас будет передано важное правительственное сообщение».
Через несколько минут до людей донесся голос председателя Совета народных комиссаров СССР Вячеслава Михайловича Молотова, который объявил о нападении на страну фашистской Германии. Когда Молотов замолчал, родной дядя Митрофана, брат его мамы, скомандовал: «Быстро в трамвай!»
– Тогда пятый трамвай ходил по одной линии – либо в центр, либо обратно. В этой ситуации дядя решил, что пока не началась паника, нужно как можно быстрее всех развезти по домам, а сам побежал в военкомат, – рассказывает Москалев. – Тогда многие мужчины прямо в этот же день отправились в военкомат, не дожидаясь повесток.
Военный парад
Война была еще далеко, но дух ее уже витал в городе. 26-ю школу объединили с 10-й, которая располагалась на улице Пушкинской напротив Щепного рынка (ныне – концерн «Созвездие». – Прим. авт.). А в здании 26-й школы организовали военно-авиационное училище.
– На летчиков учились вчерашние мальчишки-десятиклассники, – улыбаясь, вспоминает Митрофан Федорович. – И мы часто вместе играли с ними в нашем дворе. От них же и узнали, что в Воронеже 7 ноября пройдет военный парад. Всего трех городах проходили в этот день парады – в Москве, Куйбышеве и Воронеже.
Военный парад 7 ноября 1941 года в Воронеже. Площадь Ленина.
Ветеран замолкает, а затем из своих воспоминаний переносится в день сегодняшний.
– Что характерно, – говорит он, – Москва и Куйбышев (Самара. – Прим. авт.) и сейчас 7 ноября каждый год проводят парады в память о тех, кто защищал нашу страну в годы войны, а в Воронеже таких парадов нет. В то же время наши воронежские курсанты ездят в Куйбышев на парад.
Памятная доска на Никитинской библиотеке Воронежа.
Затем он вновь возвращается к первым месяцам войны.
Семья узнала, что часть, в которой отец проходил переподготовку, переводят на станцию Придачу, откуда отправят на фронт. Они успели повидаться с ним, обнять, услышать последние напутствия. А в сентябре почтальон принес извещение, что отец погиб под Смоленском.
Бомбежка Сада пионеров
Прошел первый военный год. Митрофан закончил шестой класс, занимался в школьном оркестре – играл на ударных инструментах, а его сестра Полина, которая была старше на два года, пела.
Вот так – он с ударными, а сестра в составе хора – и оказались они на сцене в Саду пионеров 13 июня 1942 года.
Сад Пионеров в Воронеже до бомбежки.
О бомбежке в тот день, унесшей жизни сотен детей, написано много статей, книг и даже сняты фильмы. Для Митрофана Федоровича Сад пионеров – место особое, спокойно говорить о нем он не может:
– Первая бомба упала в толпу детей, а нас со сцены выбросило взрывной волной, потому и живы остались. Эта бомбежка, когда на центр города одна за одной сбрасывались бомбы, была четко продумана – посеять панику и страх.
Следующие бомбы уничтожили зверинец на проспекте Революции, Дом Красной Армии, еще один зверинец с жирафом и слоном.
Митрофан Федорович рассказывает, что каждый год с другими участниками тех событий приходит 13 июня к камню, которым увековечена память погибших детей.
– Почему только камень? – вздыхает он. – Ведь это такая трагедия! Место там есть для создания сквера, мемориального комплекса. Я писал письма в различные инстанции, мне отвечали, что поддерживают мою инициативу, но ничего не меняется.
Мемориальный камень в Воронеже на месте гибели детей в Саду Пионеров (ул. Театральная, 34, за гостиницей «Бристоль»).
После бомбежки почти всех воронежских детей 7-10-х классов отправили на сельскохозяйственные работы. Уехала в Эртильский район и старшая сестра, которую семья после этого потеряла на несколько лет. Из-за оккупации Воронежа многие дети не успели вернуться домой и были эвакуированы. Сестра попала в Свердловск, где ее отучили на токаря, и она работала на заводе – делала снаряды для фронта.
А Воронеж бомбили. Сначала массированно сбрасывались зажигательные бомбы.
– Мы, мальчишки, дежурили на крышах и чердаках домов, а девочки внизу. Нам выдали большие брезентовые рукавицы и железные щипцы, которыми мы хватали шипящие «зажигалки» и сбрасывали вниз, где девчонки тушили их в бочках с водой или ящиках с песком, – поясняет ветеран.
«Утонете в зерне»
3 июля 1942 года была очень сильная бомбежка, в городе объявили всеобщую эвакуацию. Родственники Москалевых договорились идти из Воронежа 5 июля и встретиться в Боровом. В такой беде нужно было держаться вместе.
– Мы с мамой пришли в Боровое пешком к вечеру 5 июля, собрались и другие родственники, а тети Маши, у которой трое детей мал мала меньше, нет, – продолжает рассказ Митрофан Федорович. – Что делать? Решили, что нужно возвращаться за ней. Ранним утром я, мой двоюродный брат Иван, что на год старше меня, и еще один дядя – мамин семнадцатилетний брат – пошли в Воронеж. Тетя жила на Средне-Московской. Приходим и говорим: «Тетя Маша, ты почему в Воронеже?» Она: «Да вроде говорят, что Сталин приказал город не сдавать». А Воронеж уже бомбят, по слухам, немецкие танки чуть ли уже не в городе. Тетя Маша стала собираться, а мы решили сбегать на квартиру к Ивану на улицу Моисеева, прихватить кое-что из вещей.
Идти обратно на Средне-Московскую они решили через Кольцовскую, но тут началась бомбежка. Бомбы угодили в две башни элеватора, и вся улица оказалась засыпанной зерном.
– Нас солдаты не пустили, говорят, утонете в зерне, идите в обход, – Митрофан Федорович рассказывает о том дне, как будто бы вспоминает совсем недавние события. – Ну, мы по Никитинской к тете и вышли. Я полуторагодовалого Юру взял, брат и дядя двух других детей, и к вечеру мы дошли до Борового. А 7 июля немцы уже заняли город.
В эвакуации
В Боровом эвакуированных расквартировали по домам, и они жили там до ноября. В конце осени началась подготовка к наступлению на Воронеж, и всех жителей Борового ночью собрали на станцию, погрузили в «теплушку» и вывезли в Верхнюю Хаву. В Хаве первую ночь спали прямо на улице, прижавшись друг к другу. Проснулись в инее.
В конце января узнали, что Воронеж освобожден, и сразу же решили возвращаться.
Летняя обувь, в которой Митрофан ушел из Воронежа, развалилась, и кто-то в селе дал ему лапти. Лапти были не подшитыми и через два дня, в Бабяково, совсем пришли в негодность.
– Сел я на пенек, а мама стала мне тряпками ноги обматывать. Тут шла колонна солдат. Выбегает один боец, достает из вещмешка пару портянок и обматывает мне ноги, а потом обувает на меня американские красные подкованные ботинки 42-го размера, – улыбается ветеран.
Символично, что с того времени и взял на себя Митрофан Федорович жизнь «не по размеру».
Главное – покормят
На третий день пришли в Воронеж, который нельзя было теперь узнать: ни одного целого здания – или разрушенное, или сожженное.
Воронеж после освобождения, 1943 г.
Семнадцатилетний «дядя» все время переживал, что ему, наверное, пора в армию, поэтому в Воронеже сразу же пошли в военкомат, который располагался на углу улиц Комиссаржевской и Никитинской.
– Заходим. Сидит там подполковник, о чем-то беседует с капитаном, и мой дядя говорит, мол, мне на фронт надо. Сколько лет, спрашивают? Он говорит, что 17. Ну, отвечает подполковник, как исполнится 18, так придешь. А капитан смотрит на нас и говорит подполковнику: «Отдай их мне». – «Куда тебе такие? Они же дистрофики!» – «Откормим», – усмехается капитан и спрашивает меня, сколько лет. Я ростом немаленький был и выпалил: «Шестнадцать». Капитан сделал вид, что поверил. А я обрадовался, что подкормят, и даже не поинтересовался, куда нас берут, – разводит руками Митрофан Федорович.
– Пришли мы к старинному одноэтажному зданию, что стояло возле красного корпуса ВГУ. Там была столовая и курсы минеров. Нас там обучали две недели, кормили хорошо и давали 300 грамм хлеба для семьи, которые я относил маме, – поясняет ветеран. – Когда вышли мы в город на разминирование, был у нас за старшего дядя Степа, фронтовик, сапер-минер. Ходили с миноискателями, при обнаружении неразорвавшейся мины звали дядю Степу, и он решал, как с ней поступить.
Разминирование города начали с проспекта Революции, чтобы обеспечить свободный проход технике и войскам. Дошли до Советского района, вернулись в центр, начали осматривать дома, подвалы.
– Ставили таблички «Мин не обнаружено» или «Мины, не ходить». Случалось, что встречались мины в стенах, которые обезвредить было нельзя. Тогда под контролем дяди Степы подводили бикфордов шнур, поджигали и взрывали. Бывало, что и целые стены из-за этого рушились, а что делать?
Обезвреженные мины и снаряды свозили на завод Коминтерна, и металл из них шел на изготовление «Катюш», – с гордостью говорит Митрофан Федорович.
Из того отряда разминирования погиб каждый пятый. Пацаны – народ рисковый, отчаянный.
Разминирование площади Ленина в Воронеже сразу после освобождения города.
Поскольку Воронеж был разрушен почти полностью, люди селились в подвалах, коридорах – лишь бы была крыша над головой.
Мама и дедушка Митрофана Федоровича разместились в полуразрушенном домике управления Сахтреста на улице Карла Маркса. В этом здании расположился исполком, мама туда устроилась в гардеробную, а дедушка истопником.
Все воронежцы выходили на расчистку завалов и восстановление зданий. Как вспоминает Москалев, кроме основной работы каждый житель города должен был потрудиться на его восстановлении 100 часов в месяц. Участвовали в работах все – даже старые и больные.
– Молодежь отправляли на разгрузку угля, извести, гипса. Уголь хоть черный, но от него отмыться можно. Выдавали нам в брикетах глину такую, мылящуюся, – поясняет Митрофан Федорович. – А вот если известь разгружали, до крови разъедало руки, уши, нос.
В первую голову в Воронеже восстановили телефонную станцию, которая располагалась в нынешнем здании управления ЮВЖД (тогда это было управление Московско-Донбасской железной дороги), пустили первый трамвай.
Возвращение домой
Вскоре ребят отправили разминировать Острогожскую трассу. В 1944 году дошли они до Острогожска, и там Митрофана «раскусили», что парень прибавил себе возраст.
– Не мальчишечье это дело – война, – сказали ему.
Митрофана направили в Суворовское училище, но видно, детский организм, переживший все ужасы войны и оказавшийся в спокойной обстановке, сломался, – мальчик тяжело заболел. Приехала мама и забрала его домой.
Разыскали и сестру Полину, которая не могла вернуться и должна была отработать на заводе в Свердловске три года. Писали во все инстанции, даже в Верховный Совет. Кто-то подсказал, что нужно попробовать истребовать ей хотя бы отпуск. В отпуск сестру отпустили.
– Встретились они с мамой во дворе. Стоит она в пальтишке из фланелевого одеяла и ботинках на деревянной подошве, а мама идет мимо и не узнает ее, – Митрофан Федорович не выдерживает, голос срывается, по щеке бежит слеза. – А сестра говорит: «Мама!» Мама как глянула на нее – тут же в обморок и упала.
В 1946 году Митрофан Федорович поступил в железнодорожный техникум, по окончании которого получил звание лейтенанта запаса. Работал в Средней Азии на Ташкентской железной дороге. Потом получил высшее образование в Томском электромеханическом институте.
В Воронеж смог вернуться в 1958 году и поступил на работу на завод «Электросигнал», где стал ведущим специалистом по внедрению автоматических процессов в производство. С 2006 года – председатель Совета ветеранов ОАО «Электросигнал». Награжден правительственными медалями «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За разминирование», «За доблестный труд», юбилейными медалями и почетными знаками. Подполковник запаса.
Читайте также