29.11.2019, 16:19 
В середине ноября в кинотеатрах города вышел фильм воронежского производства «Потерянные в воспоминаниях» – киноистория для всей семьи с детьми в главных ролях. Киностудия «Стоп! Снято» и команда театра Драмы им. Кольцова предприняли попытку популяризации в России детского кинематографа.
О пробах и ошибках, современных киногероях, коммерциализации кинематографа – в эксклюзивном интервью «Горкома36» с продюсером Артемом Герценым.
«Себя не надо терять на экране»
– Свершилось: полный метр в кинотеатре. Большой экран увеличил недостатки, которые допустили?
– Перед прокатом вместе с режиссерами (Егор Козаченко и Андрей Козлов – прим. авт.) мы пересмотрели фильм бесчисленное количество раз, как раз выискивая возможно допущенные ошибки и обсуждая, что можно исправить, а что уже нет. Что-то мы к премьере доработали, но, конечно, остались ляпы, с которыми уже ничего нельзя было сделать. И мы знаем, где эти ляпы прячутся. В эти моменты мы смотрели на зал и подметили, что мало кто из зрителей обратил на них внимание. Мне кажется, видя ленту впервые, они следили, прежде всего, за сюжетом, это при повторных просмотрах раскрываются мелочи. За собой я заметил, например, что в голове прокручивал диалоги – оказалось, что я знаю их наизусть. И причем даже ровно с той интонацией, что в фильме. Это говорит о том, что фильм для меня стал техническим материалом, что мне стало гораздо более важно увидеть реакцию зрителя на фильм, чем сам фильм на большом экране. Были переживания по поводу смешных моментов: мы их слышали сотни раз, и они для нас стали несмешными. Как шутки воспримет зритель? Будет ли улыбаться? И когда дети в зале смеялись, я осознал, что мы попали в точку.
Если честно, мы еще до премьеры составили список из трехсот пунктов и договорились с ребятами не допускать этих ошибок при следующих проектах. Их было непозволительно много! В том числе, поэтому выпуск фильма и затянулся. Но как иначе? Только методом проб и ошибок.
– Снять кино с детьми в главных ролях, наверное, непросто. Много дублей приходилось делать?
– Не меньше десяти дублей, если ребенок был в кадре. Редко меньше. И это не режиссерская педантичность. Ребята не всегда понимали, что нужно сделать в сцене, и Егору с Андреем приходилось подбирать психологические ключи к каждому. И, кстати, этот режиссерский тандем очень получился удачным как гибкий механизм работы с образами детей.
– Искать ключи – естественно. Хоть дети и занимаются в киностудии, но они непрофессиональные артисты.
– Ребята не понимали, не только потому что у них какая-то недостаточная подготовка, просто все индивидуально. У Эммы Уотсон, которая исполняла роль Гермионы в «Гарри Поттере» тоже не было профессионального образования на момент съемок, тем не менее, ее на площадке прозвали «Эмма – один дубль». Она всегда попадала в точку. Это тот случай, когда девочка четко соответствовала нужному типажу. Ей не надо было особо ничего изображать, она была собой. На кастинге мы тоже руководствовались типажностью, искали детей максимально похожих на персонажей. И Данила Никулин, который играет Юру, в жизни такой же – нескладный, с интересной импровизацией.
А вот в фильме «Интервью с вампиром», где еще юная Кирстен Данст сыграла, получилось все наоборот. Зашкаливающее число дублей, потому что актрисе приходилось отыгрывать.
Но важно понимать, что кино – это максимально коллективное творчество, от каждой шестеренки зависит, как оно пойдет. От режиссера особенно. Одни будут добиваться четкого соответствия своему видению, даже если это 85-й дубль, другие – искать типажи. Михалков, например, перед первой сценой всегда долго работает с актерами, проводит с ними репетиции, они общаются, обсуждают, как это должно быть, а потом делают пару дублей и все. Молодые режиссеры сегодня часто хотят, чтобы все было максимально естественно, чтобы актер сделал не изображая. И это один дубль. Как сделал, так сделал. Многие даже берут в проекты людей, не имеющих отношений к актерству, и просят их сделать так, как они в той или иной ситуации поступили бы в жизни.
Так и с детьми. Одни попали в типаж, и им не нужно много делать, а другим – из-за непохожести с персонажем – приходиться трудиться усиленнее.
– То есть наши дети в плане актерской подготовки не слабее других, работающих, возможно, в столичных кинопроектах?
– Однозначно нет. Я думаю, что уровень подготовки равнозначен. Но мы могли бы сделать лучше, если бы ввели ежедневные занятия, загружали детей по максимуму, заставили бы их вжиться в роли, репетируя. Но это процесс съемок и сроки. Да, мы отрабатывали этюды, но не было возможности для того, чтобы актеры пропали, как, например, Хит Леджер (исполнитель роли Джокера – прим. авт.), а потом пришли на площадку с совершенно изменившимся сознанием и внутренним миром, проделав глубочайшую психологическую работу.
Я думаю, что вообще ошибочен подход, когда дети в кино изображают. Важно, чтобы зритель – а наша аудитория дети и подростки – понимали тех, кто на экране. Поэтому работа над образом – это само собой, но и себя тоже не надо терять на экране. И дети отдались делу со всей серьезностью, никто не плакал, что хочет к маме. У кого-то даже слов не было, но они вставали и сосредоточено повторяли то, что от них хотели. В меловом карьере мы снимали массовую сцену, она никак не получалась. В кадре среди многих был мальчик Арсений, который на тот момент даже в школу еще не ходил – он просто шел, оглядывался и показывал пальцем, но каждый раз он был настолько включен, каждый раз на все сто процентов отыгрывал. И пересматривая сцены уже потом, мы для себя отметили, какой он молодец. Ведь его «ветка» даже в не получившейся сцене была всегда сделана качественно.
«Негде показывать»
– Если говорить о детском советском кино, сразу вспоминаются десятки фильмов – «Приключения Электроника», «Сказка о потерянном времени», «Золотой ключик» и т. д. А вот припомнить российские детские фильмы сложно. Неужели не снимают?
– Снимают, конечно, но оно часто до зрителя не доходит. И мы столкнулись с тем, что сетка в кинотеатрах очень плотно забита, многие кинотеатры не захотели брать наш фильм. У них «Холодное сердце» запланировано, которое точно соберет кассу, зачем им какие-то «Потерянные в воспоминаниях»?! Я думаю, что с подобными проблемами сталкиваются многие начинающие киностудии.
Есть, например, фильм «Частное пионерское» – хорошее подростковое кино про жизнь в лагере и взаимоотношения подростков. Нигде в Воронеже он не показывался. За Уралом создают качественные детские киноленты, но они там и остаются. Малоизвестные фильмы показывать на большом экране кинотеатры не готовы. У нас раньше был кинотеатр «Иллюзион», где можно было их видеть, а теперь и его нет. Негде показывать! Существует и другая проблема: мощные кинокомпании навязывают кинотеатрам свои условия – хотите этот наш фильм крутить, возьмите еще пять. А это сетка, нужно все разместить.
Еще нужно понимать, что многие зрители ушли в интернет, а там контент очень разрознен. И фильтров нет, и конкуренция бешенная. Думаю, что там есть детское кино, если поискать, но не такое, что создавалось в 70-80-е годы. Тем не менее, я вижу тенденцию к тому, что снимают больше детского кино. И хорошо бы, может быть, создать такую сеть кинотеатров по стране, где будут показывать фильмы неизвестных режиссеров. Чтобы у зрителя все же была возможность эти ленты видеть. Это хоть и жанровое кино, но во многом авторское. И это круто.
Но, знаете, в кино сейчас ходят только блокбастер посмотреть, а не драму, к сожалению. И поразительно: для меня нет ничего интереснее, чем посмотреть фильм в кинотеатре, это обстановка, качество картинки и звука. Так что все скоро уйдет на интернет-платформы. Что будет с нашим фильмом, не знаю – в Воронеже его посмотрят, потому что знают, что он местного производства, а как продвигать дальше – посмотрим.
– Получается, вы снимали фильм для кинотеатра, но раз уже есть более современные и востребованные формы демонстрации – в соцсетях, на интернет-платформах, и вы это понимаете, почему не пошли по другому пути?
– Очень было важно сделать прокат в Воронеже, показать зрителю, что мы – умеем. Мы не отрицаем другие формы. Мы будем пробиваться на телевидение, продвигать себя в интернете, пытаться организовать прокат фильма в других регионах. Тут нет рамок или запретов. Мы попробуем все, в том числе, участие в фестивалях. Чем больше, тем лучше.
– Вы хотите, чтобы фильм исключительно продавался? Или готовы разместить его в открытом доступе?
– Сначала хочется попробовать классическую схему – с дистрибьюторами. Хотя бы познакомиться с ней и понять, что из этого выйдет. Путь с пиаром фильма, выложенного на YouTube, всем ясен. Это просто. Мы хотим исследовать путь с прокатом в кинотеатрах, а потом да – в итоге разместим в соцсетях. Выкладывая в общий доступ сразу, мы отметаем вариант с прокатом совсем, но нам сейчас важен этот опыт.
«Доброе кино – не обман, а пример»
– Почему, на ваш взгляд, важно снимать детское кино, если есть семейное? Можно ли между ними ставить знак равенства?
– Семейное кино уютное. Мы смотрим его всей семьей и потом можем обсудить хорошие моменты. В детском кино должна быть детская боль и решение этой боли. Боль в значение того, что волнует ребенка/подростка на этом этапе жизни. А мы всегда же ассоциируем себя с каким-то героем, это магия театра и кино. И классно, если ребенок увидел на экране проблему, аналогичную той, что происходит в его жизни, и понял, как с ней справиться. Это детская драма. В детской комедии должны быть шутки, которые окажутся актуальными для возраста аудитории.
В детском кино есть магия особая. Дети склонны ассоциировать себя с супергероями, но им особенно будет интересно, если обычный человек, такой же подросток, как он, у которого нет супер способностей, попадает в историю. Они думают – а как бы я поступил в этот момент? И вот почему в детском кино очень важно наличие детей-актеров. В детском кино важно говорить об отношениях. Не про взаимоотношения «ребенок-мама», а «друг-подруга», «я и общество», «я и опасность». И это «я» должно быть сказано языком подростка.
– А детское кино – это только про решение проблемы и нахождение своего места в жизни или еще и инструмент воспитания в ребенке достойных качеств? Доброты, честности, справедливости…
– Думаю, что это обязательно. В России сейчас очень развито такое направление в кино, которое я называю «социальщиной». Это когда показывают тяжкий быт, трудную жизнь. Когда ты смотришь, и так тоскливо от происходящего. Для меня просмотр таких фильмов – мазохизм. Я смотрю и страдаю. Потом думаю – а зачем смотрю? Я и так это знаю. Теперь не смотрю, не хочу. Поэтому да, детское кино должно побуждать к чему-то доброму, к отсутствию жестокости, к любви к людям, к окружающему миру. Детям нужно показывать, что мир солнечный и светлый. Оно так и есть. Может, я идеалист, конечно, но показывать на экране хорошее – это не обман зрителя. Мы не говорим, что нет алкоголизма, наркомании, бездомных людей, мы хотим, чтобы кино несло позитивные эмоции. Это не обман, это пример.
– Говоря о «социальщине», вы имеете в виду, что на экранах много грязи?
– Не грязи, а тяжести. Просматривая эти фильмы, чувствуешь сковывающее грудь ощущение. И после просмотра ты не можешь вздохнуть с легкостью, потому что вот здесь (показывает на сердце – прим. авт.) тяжело. И мысли: «О-о-о, ужас. Какой же ужас!» Ты сопереживаешь герою – само собой, потому что это не тяп-ляп делается. Это хорошее кино, результат труда талантливого человека. Просто я нехорошо себя чувствую после таких фильмов. Помню, посмотрел фильм «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики в кинотеатре, а потом несколько дней ломал голову, анализируя поступки персонажей, потом какие-то философские размышления начались. Словом, начинаешь заниматься самокопанием, которое в моем случае ни к чему хорошему не приводит. Поэтому я не фанат подобных фильмов.
– Так разве не для самокопания такие фильмы снимают?
– Возможно. Я и не говорю, что их надо запрещать. У этого есть свой зритель. И не то чтобы я не уважаю этих режиссеров. Они делают свою работу со смыслом. Они хотят донести мысль, а не показать мерзопакостную картинку. Такая иллюстрация – форма выражения того, что они хотят сказать. Я просто не люблю свое состояние после просмотра таких фильмов, а их язык не для меня.
– Ваш язык – добро и свет?
– Да! От таких фильмов тепло на душе.
«Стараюсь понимать детей»
– В голливудских фильмах есть ярко выраженный герой – Человек-паук, Железный человек. Дети ассоциируют себя с ними. А в нашей культуре, кажется, нет. Какой герой нужен нашим детям?
– Это герои комиксов, которые были нарисованы, а потом пришли в кино. У нас персонажи сказочные и былинные – Баба-яга и Кощей Бессмертный. Образ Богатыря еще. Стоит ли создавать еще какого-то персонажа? Не думаю, что это необходимо. Телега лучше едет на четырех колесах, чем на одном. Зачем выбирать что-то одно и мусолить, если многообразие интереснее? Пусть будут разные герои, разные сюжеты и разная стилистика. На западе такие персонажи есть, потому что есть цель – и это кинобизнес. Если герой имеет успех, то на нем делают кассу. Людей легче собрать на то, что им уже известно. Но это однообразие. В этом нет ничего плохого, но это лишает возможности что-то новое открыть.
– Вы в своей работе хотите избежать подобного единообразия?
– Не знаю пока. Это имеет место, если это оправдано. Если говорить о «Потерянных в воспоминаниях», то это вряд ли та история, из которой можно что-то развернуть.
– А вы хорошо понимаете аудиторию, для которой сняли фильм?
– Я стараюсь ее понимать. Смотрю в соцсетях то, что ребятам интересно. Слушаю музыку, которая мне не нравится, но им близка. Это нужно, чтобы быть ближе к ним. Но вряд ли я понимаю их на все сто процентов. Но все мы родом из детства, и есть моменты, которые нам всем близки.
О фильме «Потерянные в воспоминаниях» можно прочитать по ссылке.
Фото Никиты Богданова
