18.10.2017, 16:05 
– Уважаемый господин Кацожик, мы увидели, что мемориальный комплекс лагерей «Аушвиц-Биркенау» с раннего утра переполнен посетителями. Почему, на Ваш взгляд, спустя столько лет его популярность набирает силу?
– С самого начала существования музея у него были две главные задачи. Первая – сохранение исторической памяти обо всем здесь произошедшем – всех объектов, артефактов, письменных свидетельств. И вторая задача – сохранив все это, помочь человечеству не допустить снова подобной трагедии. И этой второй задаче служит вся наша образовательная деятельность, которая привлекает сюда все больше людей со всего мира. И тем не менее мы не в состоянии дать ответы на все вопросы. Ни себе, ни посетителям.
– Какие вопросы Аушвица остаются без ответа?
– Почему никто не помог узникам? Летом 1944 года сюда депортировали венгерских евреев. То есть в то время, когда линия фронта уже проходила по территории Польши. Но никто не бомбил железную дорогу, по которой шли в лагерь вагоны с людьми. Или еще: где был Бог во время такого небывалого прежде истребления людей – в промышленных масштабах? Все эти вопросы актуальны до сих пор, потому что вопрошают о самой сути нашей жизни.
– Может быть, ответы на них кроются в метафизическом, а не рациональном понимании?
– Мне ближе объяснение бывшего узника Аушвица, лауреата Нобелевской премии Эли Визеля, который писал, что в самом вопросе больше силы, чем в ответе. Главное, что в музей приезжают люди со всего мира и продолжают все эти вопросы задавать – и нам, и самим себе. И по архивным записям, по экспозициям они могут наглядно убедиться, как в отдельно взятом обществе постепенно все дошло до Аушвица. Нам важно показать посетителям, что эту индустрию смерти осуществили не садисты с психическими отклонениями. Это были вполне добропорядочные граждане, с любимыми женами и детьми, ценители хорошей музыки, поэзии и высокой кухни. В этом парадоксе заключен не только вопрос, но понимание, что такое – все-таки было и, значит, может повториться. И надо иметь очень тонкий общественный слух, чтобы в сегодняшних выступлениях различных политических сил расслышать первые симптомы зарождения в мире нового Аушвица. Для нас важно, чтобы люди отсюда уезжали с чувством ответственности за все происходящее вокруг.
– Вы верите, что таким образом можете повлиять на ход истории?
– Да, конечно. Большинство наших посетителей приезжают к нам из благополучных развитых стран, где власть выбирается демократическим путем.
– Гитлер тоже пришел к власти демократическим путем.
– Да, именно так! И вот это и есть тот самый переломный, решающий момент в общественном сознании, который люди обязаны расслышать и на него повлиять. В этом и заключается наша работа – помочь обществу разглядеть такие симптомы, понять, какие общественные и политические интересы их питают. На примере Аушвица мы можем показать, как эти симптомы уже однажды зарождались и к чему привели в своем закономерном развитии. Но это ведь не только вопрос национальностей. Это также развитие нетерпимости к разным религиозным, культурным, общественным явлениям, причем в самых цивилизованных обществах. Наш мемориал призван научить относиться к любой человеческой жизни как к неоспоримой ценности, без «сортового» отбора. И еще я бы подчеркнул ценность самой возможности пообщаться здесь друг с другом. Например, после общения с нашим экскурсоводом Марией Вуйцик вы уже никогда не обобщите: это, мол, какая-то полька. И я, дважды посетив Воронеж, пообщавшись там со многими людьми, теперь никогда про них не скажу: «эти русские из Воронежа». Для меня теперь здесь живут особые – яркие личности. Именно личные контакты сносят все барьеры и предрассудки, которые сидят в каждом из нас. В общем, очень важно, чтобы Освенцим стал местом для таких встреч и взаимопонимания русских, немцев, евреев, поляков.
– Может ли музей Аушвиц-Биркенау взять миссию миротворца в нынешних политических конфликтах?
– Он может стать таким шансом. Но как его используют политики – мне неведомо. Когда-то Эли Визель уже предлагал собрать здесь, на территории лагеря, саммит всех стран «Большой семерки» и помочь им договориться. Лидеры самых богатых и влиятельных стран через осмысление здешней трагедии должны бы были уберечь человечество от ее повторения. Миссия Аушвица – выступать вот таким глобальным метрономом политической воли и совести. Ведь у нас здесь все представлено наглядно: как зарождались политические процессы, которые поэтапно привели Европу к газовым камерам. Аушвиц помогает своевременно расслышать такие «звоночки». И это в первую очередь – зарождение неприязни, ненависти одной группы людей к другим.
– Аналогичный вопрос, но уже про наш город: есть ли, на ваш взгляд, особая миссия у Воронежа в улучшении отношений между Россией и Польшей?
– Для нас сотрудничество с Воронежем является, прежде всего, ценным шансом понять русских. Именно в Воронеже мы увидели, какой большой интерес русские испытывают к истории Второй мировой войны, к истории лагеря в Освенциме. И я вижу, как наше сотрудничество с воронежскими историками, педагогами, учеными постепенно разрушает существующие стереотипы в отношениях между всей Россией и Польшей. Ведь наше разобщение укрепилось именно из-за отсутствия подлинных знаний друг о друге. В этой связи очень важным становится налаживание гуманитарного обмена между польской и российской молодежью с возможностью проживать в семьях, чтобы поляки увидели, как на самом деле живут в России. Подобный гуманитарный обмен между Польшей и Германией уже привел к тому, что поляки теперь воспринимают немцев – своих бывших оккупантов и палачей – как самую дружественную нацию. А вот объединяет Польшу и Россию, без сомнения, именно трагедия Аушвица. Каждый год 27 января мы напоминаем миру, кто освободил лагерь в 1945 году.
– Пан Кацожик, на какие свои личные вопросы вы все-таки нашли ответы в мемориале лагеря Аушвиц-Биркенау?
– Я просто понял, что покоя в мире по-прежнему нет, и история – если ее уроки не выучены – всегда повторяется. И второе, что я понял – надо действовать не насилием, а созиданием. Это то, на чем были генетически «заквашены» отношения между Россией и Польшей. Наша национальная легенда повествует о родных братьях древности – Лехе и Русе. Один увидел на месте нынешней Польши богатую природу, восхитился гнездом орла и основал здесь свое государство. А другой восхитился соседними грандиозными пространствами, и с этого «пошла» русская земля. Братья укоренились по соседству очень дружно. Я лишь хочу заметить, что согласно этой легенде, Польша и Россия – родные земли, и они образовались и укрепились именно благодаря созиданию и восхищению, а не завоеванию.
