Женщина, усыновившая воронежского ребенка-плюсика: «Я сразу поняла, что на меня смотрит сын»

Мальчик Костя, которого после публикации на «Горкоме36» забрали в семью, 9 декабря отметил год (а исполнился годик ему 4 декабря). В новой семье он живет вместе с мамой и папой, а также братьями и сестрами. За полгода жизнь малыша изменилась кардинально: он научился держать голову, внимательно слушать сказки, сделал свои первые шаги…

О том, как Костя адаптировался на новом месте, а также о других приемных детях его мама Елена Петренко (имена и фамилии изменены по просьбе респондента. – Прим. авт.) рассказала корреспонденту «Горкома36» без прикрас.

Чужих детей – не бывает

В семье Петренко двое кровных и трое приемных детей. Причем те, что взяты из домов малютки, имеют проблемы со здоровьем. Про таких обычно говорят – сложные. У Кати и Ромы – небольшие неврологические расстройства, у Кости – ВИЧ. Но Елену и Николая это ничуть не пугает. По крайней мере, теперь. Опыт в воспитании сложных малышей у них имеется. И умение взаимодействовать с «черствыми» людьми, которые не принимают их выбор и шушукаются за спиной – тоже.

Самая непростая ситуация сложилась после того, как Елена и Николай взяли Костю. Объясняют: люди о вирусе иммунодефицита осведомлены недостаточно, а в садике уже наотрез отказались принимать ребенка, опасаясь конфликта с другими родителями.

Но обо всем по порядку. Мы с Еленой переписывались по Сети и созванивались по телефону, поэтому, на наш взгляд, рассказ матери, опубликованный здесь в подлинном варианте, ответит на многие вопросы читателей.

«Мы поженились в 1995 году. Осенью того же года у нас родилась дочь Аленка. В 2002-м родился сын Кирилл. Детки подросли. С мужем задумались еще о ребенке, но не получалось. Дочь поступила в институт и уехала в другой город. Меня такая тоска взяла, хоть волком вой. Пока детки росли, у нас постоянно в доме была куча детей, то племянники, то друзья детей. А тут все стихло.

Я и до этого задумывалась о приемном ребенке, но боялась спросить у мужа. Также смущала реакция родственников. В один из дней, пролистывая соцсети, наткнулась на фото ребенка. Муж увидел и говорит: «Какой хорошенький. Давай возьмем?» Я удивилась. "Конечно!!!" Быстро собираю все справки, подгоняю мужа, боюсь: вдруг передумает. Проходим школу приемных родителей. Все!!!! Ура!!!

Катя

В базе данных сирот увидела девочку, и глаз от нее не смогла оторвать. Звоню. Говорят, что выдано направление (на удочерение другими родителями. – Прим. авт.), ждите 10 дней. Жду и молю, чтобы отказались. Опять звоню: отказались. На следующий день в 7 утра я уже под дверями опеки. Жду 9 часов. Ужасно боялась, что кто-то опередит меня. Все!!! Дали направление с напутствием: «Зачем вам такой сложный ребенок?» Иду в дом ребенка, у самой все внутри дрожит. Все еще боюсь, что ее кто-то заберет.

Жара. Лето. Детки – кто в манеже, кто в коляске, кто в ходунках. Мое солнышко лежит в манеже, почти на меня не смотрит. Глянула и отвернулась. В глазах промелькнула такая безнадега, которая не свойственна деткам. Моя девочка лежала на спине, работали только руки, которыми она перебирала игрушку. Ноги не работали, голову не держала, звуки не произносила, хотя ребенку уже было семь месяцев. И тут началось… Не берите ее, она будет дурой, мы ее готовим на инвалидность, у нее ДЦП, кормим ее через зонд. Начали мне предлагать другого ребенка. Но глаза, все мысли, вся вселенная смотрела только на нее. Все, пишу согласие…

Я не хотела ее оставлять, у меня душа разрывалась, хотелось ее забрать прямо сразу. Документы готовы!!! Едем домой! Переживаю очень, как буду кормить? Но моя малышка спокойно, без зондов, высосала всю смесь. Муж встретил, очень ждал нас. Купили с сыном кроватку, собрали, застелили. Мы дома!!! В течение вечера постоянно все по очереди заходили в комнату и смотрели, все ли хорошо. Мы надышаться на нее не могли. Я готова была всю вселенную кинуть к ее ногам.

Месяц адаптации: больница, уколы, массаж. Ура: мы сели! Массаж, лекарства. Мы поползли! Массаж, парафин на ножки, уколы. Мы ходим!!! Сверстников физическим развитием нагнали за пять месяцев. Речи и слогов долго не было. Много чего было. Все постепенно проходит. На удивление все родственники мое солнышко встретили с открытыми объятьями. Ее невозможно не любить, очень нежный и ласковый ребенок. Песни поет, стихи рассказывает, танцует. Инвалидности, которую ей пророчили, конечно, нет. Спасибо той женщине, которая ее родила!!!

Ромка

С мужем на семейном совете решили взять братика Катюшке. Кровные наши детки росли тоже вдвоем. И вот я снова в доме ребенка. Вывели мальчика. Вроде спокойный. В живом уголке с ним рассматривали кролика. Все показал: где ушки, где глазки, где носик, где ротик. Сообразительности ему не занимать. Я в раздумьях: сердце молчит, эмоций нет. Просто ребенок. Приходит воспитатель, пытается его забрать, ребенок судорожно хватается за мою ногу, его начинает трясти мелкой дрожью. Поднимает на меня глаза и кричит: «Неть, неть». Уговорила воспитателя, что сама приведу его, когда успокою. Идем в группу, малыш меня тянет за руку на лестницу и со страхом смотрит на закрытую дверь группы. Привезла машинки с собой, открываю дверь и туда толкаю машинку, смотрит с интересом, идет следом. Дверь закрылась… Истошный крик. Пишу согласие!

Все 10 дней, пока готовились документы, у меня кошки скребли на душе. Может, отказаться? Нужно слушать сердце!!! Я не слушала.

Забираем с мужем наше чудо. Пытаемся вести по лестнице его – не может. Удивляюсь вслух: «Ребенку 2,5 года, а ходит как годовалый». На улице нас ждал еще сюрприз: он начал кричать, машин боится, улицы тоже. Страх победила еда. Так мы с едой в руках и во рту доехали до вокзала и домой. Всё – мы дома!!!

Что бывают такие маленькие дети, я не знала. Что с ним делать? Это был бесёнок в штанах. Самое первое, что нас ужаснуло – это когда мы его помыли и сказали: «Пойдем спать!» Он начал орать и изгибаться с неистовой силой. Мы его давай гладить, книжки показывать, разговаривать и уговаривать. Бесполезно. Он весь красный, мокрый стал – так его корёжило. Нервы не выдержали, и я закричала: «А ну, быстро спать!» К моему удивлению, он уснул.

Первое время за границы ковра не выходил, только смотрел и качался. Катя ходит везде, он это усёк – и понеслось… Я думала, он нам весь дом разгромит. Ко всему этому он не сидел, не рисовал, мультики не смотрел. Обнять себя не давал, обижал всех детей вокруг, кусал, бил, толкал со всей силы в спину, мог и ногами пнуть. Катюшку брала даже в туалет с собой, думала, убьет ребенка. Взгляд часто останавливался. Ночью кричал, бился головой о кроватку. Что такое горшок, он вообще не знал. Спасибо бабушкам и мужу. Первое время они его гулять брали отдельно, так как гулять с ним было тоже невозможно. Он бежал, вылупив глаза, куда – непонятно.

Сейчас и мультики смотрит, и книжки стали его интересовать. Слушает, когда читаю. Почти не обижает Катю, почти… Дает себя обнять, поцеловать. И сам тоже всех родных обнимает и целует. Может сидеть спокойно, собирать пазлы, рисовать, лепить. Играет в игры. Спит спокойно, ходит на горшок. Качаться перестал. Но отголоски былого еще остаются. Непонятные действия в поведении так и остались. Лечим. Делаем массаж, уколы, принимаем таблетки. Пытаемся социализировать к нашему обществу. И просто окружаем любовью…

Сашка, которую им не отдали

Мы больше не собирались брать деток. Ромка нам заменил троих. Но тут я увидела ее. На меня смотрели обалденные глазки!!! Мужу тоже понравилась девочка!!! Все произошло точь-в-точь, как с Катькой. Мое сердце остановилось, мое сердце замерло. Быстро обновила документы – и в путь. Приехали: со здоровьем все очень непросто. Нам крутят мозги. Лежу с ней в больнице, ношу на руках, прошу помощи у фондов, чтобы забрать ее. Ребенка не отдали, сказали, что я ее просто не довезу. Пять месяцев борьбы с системой. Разговор по душам с заведующим домом ребенка. Молю отпустить. Она погибнет в вашей системе. Но нет. Пустота в душе, понимаешь, что ребенок обречен. Как можно, люди, это же человечек...

<…>

Все, даю себе слово, что больше не буду искать, потому что долго сердце отходит, оно ноет и болит. А в душе где-то глубоко закралось: «Если, пока документы действительны, кого-то предложат, то возьму».

Костя

Очередная поездка с детьми в Воронеж на консультацию к врачам. Звонок. «Не хотите ли посмотреть мальчика?» Соглашаюсь, захожу в палату… На меня смотрит мой сын, просто очень похож. Если быть точнее, улавливаются черты мужа. Маленький муж. Диагноз поражает, вводит в ступор – ВИЧ. Инвалид. Я не боюсь, больше страшит отношение общества к этому диагнозу. Переживаю за Катю и Ромку, чтобы не стали изгоями в обществе. Говорю с роднёй. Сестра ответила, что с таким человеком не общалась бы. Проглатываю.

В СПИД-центре узнаю все более подробно. Пытаюсь узнать мнение заведующей детским садом… Нам же нужно в будущем его посещать. Ну, конечно, ужас в глазах. «Нет. Таких детей нам не надо». Ладно, с садом разберемся позже. Пишу согласие. Всем родным говорю, что у него контакт (в таком случае диагноз не определен и в дальнейшем при обследовании может не подтвердиться. – Прим. авт.). Знают только очень близкие.

Мы дома!!! Конечно, голову не держит, хотя ребенку пять месяцев. Спина и голова от долгого лежания приняли форму кроватки. Глазки мутные. Начинаю сама массажировать. Какой-то опыт приобрела с предыдущими детьми, глядя на действия массажистов-профессионалов. Ну вот, через две недели держим спинку и голову, взгляд прояснился.

Улыбается всем. Наш мальчик замечательный. Уже ползает, встает у опоры, стал произносить слоги. Радует маму мой малыш.

Терапию принимает исправно, хотя раньше все выплевывал. Я била тревогу, не знала, как с этим справиться, боялась, что вирусная нагрузка в крови не будет сокращаться, что приведет к неутешительным последствиям. Консультировалась с врачами. Вроде, с горем пополам, получилось научить его не выплевывать лекарства. Первое время помогали спонсоры - покупали нам питание, подгузники, одежду. Не представляю, как бы мы справились без них. Сейчас Костя все кушает, особенно любит конфетки - ужасный сладкоежка! Даже вкусное лекарство ему в охотку. Очень жизнерадостный мальчишка, я так счастлива, что теперь он - наш сын.

Ежесекундный труд

А ведь у меня тоже была адаптация. Моя личная. Это такое бредовое состояние: сидишь, ненавидишь себя и думаешь, что ты совершила ошибку. Без детей жила, и всё хорошо было, так миллионы живут. Истерики детей, слезы, сопли, температура, рвота, вытирание поп – не этого мы ждём. Но это приходит в первую очередь.

<…>

Но солнце тоже приходит в жизнь. Да, слово «мама» и первые шаги – просто рвёт сердце. Если твоего ребёнка кто-то обидел словом и делом, в тебе просыпается зверь, готовый рвать и метать. Если ты учишь ребёнка, а он не понимает тебя, не даёт отдачу – у тебя кипит мозг, тебе больно и обидно – это ужасно. Если тебе было бы плевать – расти себе трава и всё, ничего не будет тебе мешать. Но нет, мы заставляем и требуем: нам жить с ними, это наши дети.

<…>

Не пропускаю ни одного мгновения из жизни моих детей, их боль – моё ГОРЕ, их радость – моё СЧАСТЬЕ. Быть родителем – это очень тяжелый ежесекундный труд».

Фото из архива

в Дзен.