01.11.2021, 08:53 
В субботу, 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий воронежцы вспоминали имена погибших и пострадавших в сталинском терроре земляков.
В виртуальном режиме
«Молитва памяти» – акция молитвенного чтения имен в России и за ее пределами проходит 10-й год и стала всенародной. В нашем регионе ее организаторами традиционно выступили малые воронежские православные братства во имя свт. Тихона Задонского и преп. Силуана Афонского при поддержке комиссии по канонизации святых Воронежской епархии по благословению митрополита Сергия. Педагоги, ученые, школьники, студенты, предприниматели, деятели культуры весь день в субботу 30 октября читали имена репрессированных земляков и членов семьи на онлайн площадке акции и в соцсетях. Из-за сложной эпидемиологической обстановки в этом году в Воронеже «Молитва памяти» впервые прошла в виртуальном режиме. И уже второй год по этой же причине не состоялся традиционный и организованный выезд на мемориальный комплекс в Дубовке.
Своим ходом
Впрочем, в Дубовку все же поехали – каждый желающий: общественники, священники, потомки репрессированных и даже те, кто эти репрессии пережил. Например, Валерий Чекмарев не пропустил ни одной такой поездки. Он, кажется, остался единственным на всю Воронежскую область, пережившим сталинские лагеря. Его отец – ведущий инженер Московско-Киевской железной дороги попал в список врагов народа, был расстрелян в 1937 году и спустя 70 лет реабилитирован. А в 1938 году девятимесячный Валерик вместе с мамой был этапирован в Темниковские лагеря в Мордовии на восемь лет строгой изоляции. В этом году 84-летний Валерий Львович собрался и поехал в Дубовку своим ходом.
Дело о контракте
Впрочем, в Воронеже в сохранении памяти жертв политических репрессий появился еще одна особенность, и пандемия здесь уже не при чем. Третий год подряд, начиная с 2019-го, на мемориальном комплексе в Дубовке не происходит перезахоронения останков воронежцев из очередной расстрельной ямы. Такие перезахоронения происходили на протяжении предыдущих 13 лет ежегодно при финансовой поддержке из областного бюджета и в соответствии с проектом «Память» областной комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий.
Раскопки были приостановлены в 2017 году в связи с тем, что по инициативе руководства областного краеведческого музея, выступавшего заказчиком работ, поисковое объединение «Дон» было включено в реестр недобросовестных поставщиков. Затем летом 2019-го руководителю поискового объединения Михаилу Сегодину Ленинский райсуд вынес приговор по делу о покушении на мошенничество. Суть этой запутанной истории состоит в том, что поисковики «Дона», продолжая многолетний поиск останков жертв политических репрессий, летом 2016 года начали эту работу раньше заключенного контракта с краеведческим музеем, провели, как обычно, за свой счет, а затем, подав заявку и получив контракт на 200 тыс. рублей, предоставили по ним отчет об уже проведенных ранее раскопках. Руководство музея тогда отказалось оплачивать эту работу.
– А никаких денег изначально заранее никогда и не выделяется. Это знают все, и так происходило всегда. Работы по поиску ежегодно начинались еще ранней весной и не ограничивались временными рамками контракта в две недели. Ведь каждый раз нам предстояло обследовать значительную территорию, обнаружить захоронения, произвести раскопки, подготовить останки к церемонии – и все это нужно успеть сделать до даты 30 октября, когда в Дубовке традиционно происходило перезахоронение. Но в 2016 году краеведческий музей с контрактом затянул позже 30 октября. Мы его получили, когда все работы, само собой, уже были проведены. Так нас отстранили от раскопок, пытаясь заменить на других, – комментирует «Горкому36» Михаил Сегодин.
Гильзы на ветках
Подряд на один год действительно был передан другим поисковикам.
– Три года назад они смогли откопать 70-ю расстрельную могилу, произошло перезахоронение, и на этом все застопорилось, – рассказал «Горкому36» заместитель председателя воронежского отделения общественной историко-просветительской правозащитной организации «Мемориал» (включен Минюстом РФ в реестр организаций – иностранных агентов) Валерий Чекмарев. – Но мы с Вячеславом Битюцким наблюдали, как работали эти новые поисковики. Они раскопали расстрельную яму, извлекли останки и сложили их в администрации Сомово до перезахоронения. А на месте раскопок валялась часть обуви, на ветвях кустов висело несколько откопанных гильз. Ни в коем случае такие артефакты нельзя вот так бросать! Это все надо было собрать, подсчитать, записать. Вот поисковики «Дона» работали очень профессионально, каждый найденный фрагмент пропускали сквозь руки. А теперь в итоге – никаких перезахоронений третий год нет вообще.
Вопрос отдельных функционеров
Между тем, как пояснил «Горкому36» сам руководитель воронежского «Мемориала» (включен Минюстом РФ в реестр организаций – иностранных агентов) Вячеслав Битюцкий, средства из областного бюджета на раскопки и перезахоронения выделяются регулярно.
– Городская и областная власти всегда очень ответственно относились к этой процедуре и к самой обязанности государства чтить память жертв политических репрессий. Но областной краеведческий музей, выступающий заказчиком этих работ, больше не открывает торги на проведение раскопок с поисковыми организациями. И все это к большой политике не имеет никакого отношения. Всего лишь вопрос местной недобросовестности отдельных функционеров, – говорит Вячеслав Ильич.
Большая перемена?
Областной краеведческий музей на запрос редакции свою позицию пока не предоставил. Судебная тяжба после выигранной апелляционной жалобы Михаила Сегодина сейчас продолжается в областном арбитражном суде. А председатель областной комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий лидер фракции «Единая Россия» в городской думе Роман Жогов от комментариев пока воздержался. Он вообще затруднился ответить, является ли он на сегодня таким председателем.
Всего со времени обнаружения в Дубовке расстрельных ям были эксгумированы и перезахоронены останки 3285 репрессированных воронежцев. По оценкам Вячеслава Битюцкого и самих поисковиков, всего в 1937–1938 годах здесь убито и тайно захоронено больше 10 тысяч человек. То есть, шесть тысяч, а то и больше уничтоженных в машине репрессий воронежцев до сих пор остаются не похороненными по-человечески.