2024-03-29

Важнее всех технологий: представитель воронежской династии врачей – о традициях отечественной медицины

Важнее всех технологий:  представитель воронежской династии врачей – о традициях отечественной медицины
В начале XX века старейший дворянский род Русановых стал врачебной династией – одной из самых выдающихся в России и в Воронежской губернии. Это – 900 лет общего медицинского стажа, тысячи научных работ. Девять профессоров, 31 врач в четырех поколениях.

В начале XX века старейший дворянский род Русановых стал врачебной династией – одной из самых выдающихся в России и в Воронежской губернии. Это – 900 лет общего медицинского стажа, тысячи научных работ. Девять профессоров, 31 врач в четырех поколениях.

Основатель династии, воронежский хирург Андрей Гаврилович Русанов оперировал, работая главным врачом 2-й Федяевской больницы и одно время заведовал губздравотделом. Свою дачу в Сосновке передал под родильный дом. А в 1944-м, вернувшись с семьей в освобожденный Воронеж, стал заново налаживать медицинское образование и всю систему облздрава, возглавил в мединституте кафедру госпитальной хирургии.

Его дочь – воронежский нейрохирург и профессор Анна Андреевна Русанова – основала в областной больнице отделение нейрохирургии.

А внучка Татьяна стала одним из первых в области детских анестезиологов-реаниматологов. Именно Татьяна Николаевна теперь хранит в своей маленькой уютной квартире научные работы, дневники, мемуары, рисунки – все духовное наследие своего рода и врачебной династии. Это наследие во многом определило этические принципы отечественной медицины. Почему многие из них сейчас утрачиваются, на каких воронежских примерах молодым врачам стоит обучаться деонтологии – медицинской этике – обо всем этом поведала хирург, анестезиолог и писатель Татьяна Николаевна Русанова.

О правде и мудрости

– До революции во время учебы в Москве дедушка Андрей Гаврилович много спорил с Лениным. Он лечил Льва Толстого – друга своего отца – и по своим убеждениям был толстовец. Ленин же советовал ему не отвлекать мужиков от великой революционной борьбы мелкими идеями земства. Но дедушка пишет в своих воспоминаниях тех лет, что деятели малых дел необходимы во все времена. Он любил говорить: «Зачем глобально бороться за чистоту – возьми веник и подмети!» Но в партию все равно вступил – в 1942 году, когда немцы мыли сапоги в Волге. Сказал: «Я созрел. В такое время надо быть со всею страной».

20220301-DSC08094.jpg

У сегодняшних врачей в арсенале – самые передовые достижения медицинской науки. Но этических навыков исконно российского врачевания становится все меньше. И все больше – международных стандартов, с которыми вроде бы не поспоришь. Но еще в 70-х годах мы, молодые врачи, на специализации в Москве были потрясены тем, как американские коллеги общаются с пациентами. Они говорят больному человеку открытым текстом: «У вас рак, больше двух лет вы не проживете». В ответ на наше удивление американцы тоже удивлялись: «А как иначе? Это вопрос наследства, завещания. Человек должен знать правду». Однако Мсти­слав Ростропович на исходе жизни, совсем больной, все же вернулся в Россию. И его жена Галина Вишневская благодарила российских врачей именно за искреннее теплое отношение в противовес вежливому и механистичному в Америке.

О человеке и высотах

– Помню, в 70-е годы главный врач ВОКБ Михаил Комиссаров сообщил приехавшей из села пациентке, что у нее эхинококк печени и требуется операция. Женщина испугалась и попросилась сначала домой съездить – к детям, курам, скотине. Там со страху и «затихарилась». И главврач сам стал ее искать, позвонил председателю колхоза. Так они вдвоем на операцию ее и отправили – считай, в приказном порядке. Сегодня такого уже не встретишь.

Другом нашей семьи была известный воронежский хирург, профессор Нина Викториновна Боброва. И она объяснила этическую ситуацию в современной медицине лучше всего: сейчас медицина достигла той запредельной высоты, с которой самого больного уже не видно. Помню, как в советское время в Масловку привезли и свалили много старой, разбитой военной техники. Мальчишки, само собой, на нее полезли. И сразу же – различные травмы. К нам за одну ночь в операционную столько детей доставили! Не справляемся. Позвонили Нине Викториновне. Она приехала тут же. Кинула кому-то на руки шубку – и в одной ночной рубашке бегом по лестнице в операционную, сразу к столу. И среди сегодняшних хирургов такие тоже встречаются.

Об экстриме и милосердии

– Помню еще такой случай. Мама оперировала, я давала наркоз. И вдруг шланг разорвало. Студенты выскочили из операционной. А мама наклонилась над пациентом и легла на операционную рану стерильным халатом. Медсестра в том же синхроне легла на столик с инструментами. То есть у них это на уровне рефлексов – если взрыв, то сначала прикрыть собою больного.

Однажды к нам в отделение детской хирургической больницы доставили мальчика с закрытой травмой черепа. Ребенок из известной воронежской семьи. Закрытая травма черепа – это значит, что кровь изливается в полость черепа и постепенно убивает головной мозг. Сначала отключаются дыхательные центры, потом выходят из строя все органы и системы. Спасение одно – трепанация черепа, эвакуация кровяного сгустка, остановка кровотечения. После этого люди обычно живут долго и полноценно. Но мама мальчика была против, чтобы операцию проводила воронежский нейрохирург Анна Русанова: мол, кто ты такая? Требуем столичного светила!

А московский нейрохирург не полетел, а поехал поездом. Приехал – и констатировал смерть. В заключении написал: консервативное лечение проводилось правильно, от своевременного оперативного лечения родители отказались.

Мы сидим на пятиминутке, очень подавлены – погиб ребенок. В это время открывается дверь и входит эта именитая пара, уже в траурных одеждах. Мать заламывает руки, спрашивает у Анны Андреевны: «Скажите, доктор, а если бы мы согласились на операцию?» Мы предвкушаем: «Эх, вот сейчас им Анна Андреевна как даст всю правду из крупного калибра!» Она была резким человеком. И вдруг мама моя говорит маме умершего мальчика: «Понимаете, операция была бы тоже очень рискованная, и исход ее в таком состоянии ребенка сложно предположить». И после того, как пара вышла, мы заворчали: в нашем понимании, надо было проучить фатальное высокомерие высокопоставленных родителей, которые к тому же Анну Андреевну обидели. А она нам: «Да разве вы не понимаете, что мальчика уже не вернуть – а им-то как дальше жить с мыслью, что сын по их вине умер? Этих людей теперь можно только жалеть».

Подготовила Ольга БРЕНЕР

Фото Сергея ГУБАНОВА,
Алисы ЕРМАКОВОЙ
ЧИТАЙТЕ ЕЩЁ