01.02.2017, 16:35 Оно, конечно, понятно, почему коллеги-журналисты, отзываясь на открытие персональной выставки художника Николая Третьякова на Кирова, 8, особо подчеркивали факт его недавнего руководства воронежским Следственным комитетом. Следователь-живописец – звучит, спору нет, эффектно, не сказать пикантно. Но, думается, никак не это обстоятельство должно быть помещено во главу угла при рассказе о выставке Третьякова – художника умного, зоркого, тонкого. Настоящего и большого – не только по областным меркам.
Талантлив во всем
Певец родной природы – звучит банально, но наш случай обязывает напомнить: любая банальность некогда была открытием, откровением. И не вина традиционалиста, что слова, максимально точно выражающие суть его творчества, сказаны задолго до его рождения многажды. В конце концов, жизнь человеческая как таковая – тоже не новость, но никто при том не мешает каждому из нас, отдельно взятому, упиваться ее свежестью и красотой.
Пейзажи и натюрморты – в подавляющем большинстве работ, составивших экспозицию на Кирова. А всего в ней, подготовленной к юбилею художника, отметившего в нынешнем январе 65-летие, представлено 130 произведений, в основном написанных в родных Третьяках и окрестностях села. Отсюда и название выставки – «Родное и близкое».
Насколько «родное» и насколько «близкое» – окончательно становится понятно после знакомства с выставочным каталогом, где, помимо репродукций, помещены статьи, посвященные юбиляру. Отдавая должное всем их авторам, нельзя не отметить: самые проникновенные строки принадлежат перу самого Николая Третьякова – талантливый человек талантлив во всем. Его воспоминания (в красках и запахах!) о детстве, юности, вхождении в профессию (притом что систематического художественного образования мастер не получил) написаны бесхитростной прозой, но воспринимаются чистой поэзией – благодаря искренней, доверительной, образной речи художника. Он изъясняется так, будто откровенничает с каждым из нас лично – и в то же время существует наедине со всеми.
Родом из детства
Из этих воспоминаний становится ясно многое. То, например, откуда у нашего героя первоначальные навыки рисовальщика: маленький Коля Третьяков старательно копировал иллюстрации из популярного журнала – руку набивал. И уже тогда анализировал свое творчество – радовался, что портреты родных получаются похожими. А основу мировосприятия будущего живописца закладывали бабушка со своими добрыми сказками, родители, дня не проводившие без тяжелого крестьянского труда, деревенские игры со сверстниками, позволявшие вкусить все прелести вольного времяпровождения на природе. Отсюда – поэтичное видение повседневности, которое теперь мы наблюдаем в работах художника.
Видимо, от требовательности к себе он назвал все выставленные экспонаты «этюдами». Но по факту большинство из них – законченные картины; Третьяков ничего приблизительного, поверхностного в своих произведениях не допускает. В смысле приблизительности чувства; оно всегда – отчетливо выраженное, честное, открытое миру. И всегда при том – деликатно поданное; Николай Иванович, мне кажется, избрал для себя самый трудный путь в искусстве. Он, владеющий богатым живописным языком, пытается, тем не менее, «простыми словами» говорить о высоком – и это у него прекрасно получается. За счет гармонии, которая есть в каждой (!) работе: неяркие, неброские (как сама природа Черноземья) полотна сбалансированы с точки зрения колорита, сдержанны, взвешенны. По-хорошему ровны, хотя местами могут взорвать палитру. Третьяков, при всей узнаваемости работ, – разный, а это не что иное, как признак высокого профессионализма.
С благодарностью Николай Иванович рассказывает о том, что многому научился у действующих художников. Тем приятнее то обстоятельство, что он – при всей, опять же, своей традиционности – ни на кого не похож. Замечательная работа с тоном, к примеру, воспринимается сугубо «третьяковской» – кажется, именно она в значительной степени определяет лица необщее выраженье картин художника.
А еще понятно, что этому содержательному человеку интересно развиваться дальше – он явно не успокоен достигнутым. Значит, впереди – новые персональные выставки Николая Третьякова, которые, подобно нынешней, помогут понять зрителю, что такое настоящая живопись.
Сергей КИСИН
Фото автора
Справка
Живописец, член Союза художников России Николай Третьяков родился 2 января 1952 года в селе Третьяки Борисоглебского района Воронежской области. Окончил сельскую среднюю школу, служил в Советской армии. С 1977 года, по окончании ВГУ, в течение 37 лет работал в правоохранительных органах. На протяжении долгого времени успешно руководил следственным управлением Следственного комитета при прокуратуре РФ по Воронежской области.
Николай Третьяков – участник областных, межрегиональных и всероссийских выставок. Инициатор и организатор Третьяковского пленэра на своей малой родине, постоянный участник академических пленэров «На родине И.Н. Крамского» в Острогожске. Имеет благодарность от Российской академии художеств. Ориентирами в творчестве называет выдающихся российских живописцев В.Г. Цыплакова, Н.П. Федосова, Р.И. Лебедеву.
Прямая речь
«Будучи школьником, я стал читать сказки собирателя русского народного творчества, нашего земляка А.Н. Афанасьева и был поражен тем, что все его сказки я уже знал со слов бабушки даже в мельчайших подробностях, – вспоминает Николай Третьяков в сочинении «Моя другая жизнь», вошедшем в книгу-каталог. – Бабушка не умела ни читать, ни писать, потому что в крестьянских семьях девочек в школу не пускали. На мой вопрос, откуда ей было все это известно, она пояснила, что узнала от своих братьев, которые ходили в школу. Ей так хотелось учиться, что она старалась со своей прялкой поближе примоститься к ним, когда они делали уроки».
Есть мнение
«В своем этюде… Третьяков широко разворачивает всю картину человека, живущего на природе, с которой он взаимосвязан, – пишет о художнике искусствовед Владимир Добромиров. – Многим его пейзажным этюдам… свойственны черты эпичности крупноформатного полотна, а их содержанию – мысль о неистребимой сущности природы и ее непомерной вечности на фоне быстро сменяющихся мгновений… Поэтому каждая работа художника зачастую подобна самой емкой метафоре человеческого бытия».