В Воронеже прошли гастроли россошанского театра

На сей раз паломничества на спектакли РАМСа не наблюдалось, что объяснимо: гастрольный график гостей не самым удачным образом совпал с открытием сезона в театрах Воронежа, и публике пришлось выбирать между интересным и очень интересным. Тем не менее, зал ТЮЗа ни на одном выступлении гастролеров не пустовал, а на спектакле «Реквием по зиме» по пьесе Евгения Гришковца «Зима» и вовсе наблюдался аншлаг. С «Зимы», поставленной Евгением Хунгуреевым, и начнем разговор.

Впрочем,отталкиваться здесь от какой-то конкретной вещи вовсе необязательно. Важнее подчеркнуть: оригинального, в хорошем смысле отвязного Гришковца адекватно воплотить на драматической сцене по силам только суперпрофессионалам. Играть (равно как и поставить) текст вообще и текст Гришковца в частности – задача наисложнейшая. Необязательный – якобы – поток сознания, транслируемый героями в зал и начисто лишенный пафоса (а на первый взгляд – и смысла), призван обнаружить в зрителе его потаенное «я». Перенаправить внимание наблюдателя на собственную, ничем не примечательную для посторонних, личность. Тогда приходит благостное осознание: я со всеми своими закидонами – такой же, как этот парень на сцене. С теми же болячками, потаенными мыслями, слабостями, предрассудками, страхами и т.д. 

Про что «Зима»? Два коченеющих солдата в заснеженном лесу ждут не дождутся момента, когда надо выполнить боевое (а может – учебное, не суть важно) задание: нажать некую кнопку, которую они охраняют. Тела в маскхалатах стекленеют от мороза, ощущение, что «сердце мерзнет». Страшно – до галлюцинаций – хочется курить, а нельзя! В отмороженные головы лезут беспорядочные воспоминания детства и юности – вперемешку. Тарас Бульба, Амундсен, Дед Мороз, Колумб, школьная подруга, велосипед, вместо которого недогадливые родители подарили на день рождения машинку… Ничто, как говорится, не чуждо из этого странного набора каждому из нас: когда-то проходили, где-то слышали, по верхам читали-перелистывали. Все как у всех. Но вывод этот сделает лишь тот, кто способен уловить дыхание своеобразной авторской фразы.

Евгений Гришковец – сам себе театр. Унифицированные герои «Зимы», у которых неслучайно нет имен – Первый солдат, Второй солдат – «свои» в доску уже потому, что не выдают четких фигур речи. Их диалоги пробуксовывают, как бы стараясь из массы слов выстроить, вычленить нечто адекватное чувствам и ощущениям. И в этой связи надо похвалить актеров Артура Ктеянца и Сергея Садовникова: местами обаятельное простодушие Гришковца-автора ими передается с полным пониманием важности приема. Но случается и так, что нужная интонация непосредственности убивается акцентированным словом или нотой, нарочитой сценичностью. Которая вообще, на мой взгляд, не допустима нигде, а уже в принципиально монотонной «Зиме» – особенно.

Есть в спектакле очень славные, именно в стиле Гришковца, неожиданные и вместе с тем логичные постановочные находки (вспомнили солдаты про Малую Медведицу – и вот она собственной персоной с небес на землю опускается в виде допотопной детской игрушки). Хотя в целом изобретательности лично мне не хватило – как раз в плане сценографии. А классический прикид Снегурочки – третьего персонажа «Зимы» – мог бы, наверное, нести на себе флер финальной смерти. А так снег, которым ледяная прелестница периодически осыпает сцену и всех, на ней присутствующих, – единственная деталь, намекающая на фатальный исход дела. Не очень внятно решен и сам роковой финал: деликатности постановщику хватило, лирики тоже, а выразительности и внутренней динамики – не совсем.

Спектакль поименован как «сюрреалистическая трагикомедия». Мне кажется, до трагических высот он не вполне дотягивает – зрители беззаботно смеялись там, где явно должен звучать «пронзительный мотив». Правда, с чувством сострадания в обществе и вне театра не очень…

О втором взрослом спектакле (а РАМС привозил и детский – «Кукареку») долго распространяться нет смысла. Комическая фантазия « Код семьи. Доказательство для двух неизвестных» по пьесе Петра Гладилина «Другой человек» в постановке Евгения Хунгуреева давно и прочно вошла в репертуар россошанского театра. Закрепилась там по причине художественной состоятельности психологически заостренного действа. 

Оно тоже исследует «человека разумного». Это некто в черных одеждах, романтик-скептик, склонный к раздвоению личности, мистификации быта, поиску путей к простому житейскому счастью. 

Понятно, что раскрывать подобные темы в строго повествовательном, скажем так, ключе – дурной тон. Поэтому режиссер смело пользуется метафорами – от «штормящего» экрана, укрепленного на заднике сцены, до кота, облюбовавшего подоконник квартиры, в которой происходит общение персонажей. «Код» (семьи) на слух воспринимается «котом» – отсюда и трюк, причем не как самоцель: наступает момент – и знаковый пушистый домосед вдруг решительно взмывает вверх. Земное рвется в небеса…

В спектакле добротно и даже вдохновенно работают актеры Сергей Садовников (Он) и Вера Алексеенко (Она). И если профессиональная актриса Алексеенко изначально радовала уровнем мастерства, то Садовников заметно вырос в последние годы, став сегодня ведущим артистом РАМСа. Замечательная метаморфоза, хотя – нет предела совершенству…