27.10.2017, 14:13 
На прошлой неделе в нашем городе побывали столичные актеры Валерий Николаев, Виктория Тарасова, Андрей Чадов, Александр Наумов, Андрей Ильин и др. На сцене Воронежского концертного зала они давали спектакль «Шестикрылая Серафима», повествующий об отношениях роковой женщины Серафимы Михайловны с шестью разными мужчинами в разные периоды жизни. Постановка, кстати, новая – Воронеж был девятым по счету городом, где показали этот спектакль. О том, что воронежцам он понравился, можно было судить по тому, что провожали актеров стоя, бурными аплодисментами.
Как выяснилось, для Андрея Чадова это первая театральная роль. По собственному признанию, долгих 15 лет он был с театром на «вы». «Периодически мне поступали какие-то предложения, но они не вызывали отклика в моей душе. Здесь же, что называется, все совпало! Когда мне ее предложили, я попросил несколько репетиций, чтобы попробовать. Потому что когда у тебя промежуток в 15 лет, есть страх сцены – это нормально. Мне пошли навстречу, я порепетировал дней 5-7, прикинул – смогу – не смогу… До конца я, конечно, не был уверен… Но спектакль был поставлен «на меня», и я решил рискнуть».
«Чем больше актер гастролирует, тем больше он «напитывается»
Андрей признался, что еще одной причиной его согласия стала его любовь к путешествиям. «Мне захотелось посмотреть страну от края до края, побывать там, где я еще не был. Движение очень важно для артиста, чем больше артист ездит, смотрит, общается, тем больше он напитывается…» – считает актер.
А вот в стационарном театре, ввиду неиссякаемого свободолюбия, Андрей работать бы не смог. « Мне не интересно годами слушать какого-нибудь престарелого режиссера, который будет учить меня жизни. Кроме того, я не хочу каждый раз унижаться – приходить и отпрашиваться с работы, если возникли съемки в кино, – говорит он. – Сегодня я сам себе директор, что хочу, то и делаю.
В репертуарный театр я точно не хочу. Тем более – за те деньги, которые там платят. Репертуарный театр – история для бедных. Если кому-то нравится, пусть они там сидят. Актер и так профессия не мужская, потому что она зависимая. Мужчине помимо этого приходится еще что-то придумывать, делать, как-то зарабатывать… Я тоже стараюсь расширять свой кругозор. Артист не должен бедствовать, он должен жить хорошо. Если он будет сидеть и сушить сухари у себя в хрущевке в Бутово, что он даст людям? Я стараюсь развивать себя в разных направлениях. Недавно стал сопродюсером двух картин – мы сняли адаптацию американского сериала «Бесстыдники» (у нас этот фильм называется «Доминика»), в процессе монтажа вторая картина – «Рейк».
– Недавно вы представляли «Доминику» в Благовещенске, на фестивале «Амурская осень», и даже получили какой-то спецприз…
– Золотую ручку, которую я чуть не выкинул! Потом смотрю – бирка, проба… Мы ездили туда с гастролями, возили «Шестикрылую Серафиму». И параллельно попали на фестиваль. Режиссер «Доминики» – мой друг. До этого мы сняли с ним короткометражку, я бесплатно там снимался. Она пошла по фестивалям, собрала какие-то призы, была даже в Каннах. Я сказал: «У тебя хорошо получается, пиши полный метр, и мы его вместе сделаем!» Так и вышло.
Сейчас мы катаем «Доминику» по разным фестивалям. Недавно представляли фильм в Канаде, на Монреальском фестивале, в Ереване получили приз за лучший дебют. Дальше картина поедет по фестивалям Америки, Европы… Я из-за занятости на съемках и со спектаклем не смогу каждый раз с ней ездить… Но мы надеемся, что у картины будет прокат – хоть сколько-то копий. Сейчас как раз этим занимаемся. Это сложная картина с элементами комедии. Потом будем заниматься второй нашей работой – «Рейк». Она на монтаже, еще озвучивать надо. Сейчас у меня еще идут съемки сериала «Приставы» – это госзаказ для канала НТВ, хотят показать высоконравственную работу приставов. Я играю там старшего пристава.
– А в жизни приходилось иметь дело с приставами?
– Нет, слава богу! Только бумажки от них приходили.
«Хорошую роль можно прождать до пенсии»
– Слышала, вам предлагают сыграть в «Игроках» Гоголя…
– Есть такие разговоры, но пока рано еще об этом говорить. Думаю над этим предложением. Есть, кстати, и другие…
– А ТВ-проекты зовут? Цирки, танцы со звездами и т. д.
– Много раз звали, но я не хожу – это моя принципиальная позиция. Хотя мог бы – я очень хорошо танцую. Просто это не мое... Я не хочу такой популярности, не хочу тратить время. Нужно заниматься своим делом. Хотя я не знаю уже, как в нашей стране лучше. Ты можешь пойти на «Танцы со звездами» и стать бешено популярным, тебя будут везде снимать. Мы не в Голливуде… После картины «Живой» я сидел и долго ждал роль уровня не хуже. Чтобы, не дай бог, не упасть в глазах зрителей. И чего я дождался? Так можно прождать до пенсии. Надо сниматься везде, надо работать...
– А от каких ролей вы отказываетесь? В одном интервью вы рассказывали, что вам предложили роль, где был сплошной мат-перемат, и вы отказались…
– Вот поэтому я и не люблю давать интервью. Сказал какую-нибудь фигню пять лет назад, а потом тебе все это припоминают. Сейчас вот мы сделали «Доминику» – это адаптация американского сериала «Бесстыдники». Там мат-перемат, сиськи-письки… Мы там что-то адаптировали для ТВ, самую «жестянку» убрали… Сгладили гейскую линию. У нас такое точно не поймут. Это только на словах у нас толерантное общество. Подобные роли к нашим навсегда прилипают, других больше не предложат! У нас не Голливуд! У нас не получится как с Ди Каприо, когда он юным сыграл гея в «Полном затмении», но другие роли все это затмили, и никто этого ему не припоминает. А у нас получится, как Панин с собакой – это клеймо уже навсегда.
– Вы бы отказались играть гея?
– Я бы отказался, не раздумывая ни секунды.
– Вы со своим братом Алексеем Чадовым не раз снимались вместе в кино… Есть ли между вами конкуренция?
– Да, аж трижды! За 20 лет. Это картины «Живой», «Дело чести» и «SLOVE. Прямо в сердце»… А конкуренция есть, конечно! Она и должна быть априори. А тем более у нас, мы ведь похожи. Конкуренция выражается в желании не стоять на месте, двигаться вперед.
– А когда вместе снимались в одной картине, никогда не хотелось поменяться ролями?
– Нет, ролями поменяться нам не хотелось. Юг никогда не хочет стать севером, и наоборот. Так и у нас. Мы настолько разные, и против своей природы идти не надо. Не мы выбираем роли, а роли выбирают нас! Я в этом глубоко убежден! Можно хотеть сыграть все что угодно, но потянешь ли? У каждого человека есть свой житейский багаж, и когда приходит роль, она потихонечку под него ложится.
– А были какие-то роли, после которых вы, может быть, что-то переосмыслили в своей жизни, взглянули на нее под другим углом?
– Бывает, сталкиваешься с темами, о которых ты никогда не думал, не углублялся. Любая роль оставляет отпечаток. Наиболее значимыми для меня фильмами были «Тихая застава», «Живой»…
«Когда я остался один, это казалось трагедией!»
– В одном интервью вы рассказывали, что в какой-то момент жизнь все ваше окружение – люди, которые были рядом до 30 лет, внезапно исчезло. Как вы считаете, какой жизненный урок этим вам хотела преподнести Вселенная?
– Чтобы я научился доверять этой самой жизни. Если что-то произошло – значит, так нужно! Все к лучшему, однозначно! Спустя время я понял, что эти люди просто тянули меня вниз. Вот их и убрали из моего жизненного сценария, чтобы я двигался вперед. А тогда это казалось трагедией! Когда ты остаешься вообще один… то жутко. Я не считаю сейчас маму, брата. Я же уже мужчина взрослый и не живу с мамой. Поначалу я занимался самоедством, копался в себе, думал – что же я сделал не так? Я не говорю, что этим не надо заниматься, но все хорошо в меру. Если люди исчезли, значит, так было надо.
– Недавно у нас была Юлия Рутберг, и она сказала, то актер должен быть космонавтом, олимпийским чемпионом и фотомоделью в одном флаконе. Иначе он не состоится… Вы с этим согласны?
– Я не знаю, что ответить на этот вопрос. У каждого артиста есть периоды взлетов и падений. У кого-то они происходят чаще, у кого-то реже. У некоторых конкретный взлет, в конце жизни такое падение… Я считаю, что актер должен обладать такими качествами, как терпение, смирение… Он должен уметь ждать. А еще он должен постоянно развиваться, не стоять на месте. Как можно больше читать, как можно больше смотреть различных спектаклей. Мне очень часто бывает скучно с людьми – я имею в виду своих ровесников. Потому что никто не развивается. Они остановились на каком-то определенном уровне и стоят. А жизнь ведь настолько многогранна и интересна…
– Вы отдаляетесь от таких людей? Дистанцируетесь как-то?
– Они сами «отваливаются».
«Я твердо знал, что актерская профессия – мое призвание!»
– Когда вы поступали в театральное училище, вам сказали: «Ты вообще что здесь делаешь? Иди отсюда!» Спустя годы, когда вы уже стали популярным актером, члены приемной комиссии не извинялись? Мол, прости, не разглядели талант…
– Вообще я поступал в пять вузов! Когда поступал во ВГИК и пошел уже на 3-й тур, мне вдруг сказали: «Извините, у вас не кинематографическое лицо!» Это я поступал на курс Баталова! А через четыре года Баталов дал мне приз за лучшую мужскую роль! Но он меня не вспомнил, конечно.
– А что вам давало силы двигаться дальше, когда вас везде «отфутболивали»?
– Я твердо был уверен, что это мое призвание. Внутренний голос. Помню, после того, как я впервые попал в кино, я сидел потом на лавочке в Камергерском переулке, было жутко холодно, февраль… Вокруг движуха, камеры, свет выставляют... И окунувшись в эту атмосферу, я четко понял, что это мое! Даже не чувство, а четкое убеждение.
– Когда вы с братом были маленькими, вы уже тогда мечтали стать актерами? Может быть, играли «в артистов»…
– Нет, мы такой фигней не занимались. Играли мы в бандитов, в войнушку... Отца не стало, когда мне было 6 лет. А до этого он воспитывал нас очень правильно. Он слушал Pink Floyd, Dire Straits… То есть вкус впитывался с детства. Это не карамельная попса и не тупой рэп… Потом уже в моей жизни появились Виктор Цой, Майкл Джексон, Игорь Тальков… Я захотел танцевать научиться, пошел в кружок, а тот кружок по танцам вдруг превратился в детский театр… У меня не было мечты стать актером. Просто рос, творчески развивался. Когда шел поступать, даже не верил, что это возможно – 500 человек на место было!
«Если не знаю, как поступить, – обращаюсь за советом к духовнику»
– Тогда для вас образами настоящего мужчины были Цой, Тальков. А сейчас есть люди, на которых хочется равняться?
– Нет, сейчас у меня нет никаких идеалов, и равняться я ни на кого не хочу. Не надо никого идеализировать, любой человек может рано или поздно в чем-то облажаться.
– Один мудрец сказал: «Не слушай чужих советов, ибо судьба имеет свои законы. И все же, чей совет мог бы кардинально повлиять на ваше решение? Я имею в виду какие-то важные для вас жизненные ситуации, касающиеся как личной, так и профессиональной жизни…
– Брата – нет. Может, мамы? И еще есть пара человек, это уважаемые режиссеры… Могу обратиться за советом к моему духовному отцу. Если я что-то не понимаю, не знаю, как мне поступить. Или к матушке, с которой я общаюсь, – она живет в монастыре. Если что, я делаю запрос. Они молятся, а мне приходит ответ на этот запрос.
– Вы же еще занимаетесь благотворительностью, возите подарки в детские дома...
– Раньше ездил, да. Сейчас, к сожалению, некогда.
«Меня часто путают с братом, а иногда даже с Безруковым!»
– Вы рассказывали, что дети частенько путали вас с братом. Не обидно было?
– Нет, конечно. Дети-то в чем виноваты? Да что там с братом! Мы похожи! Меня с Безруковым однажды перепутали! Помню, приехал я в Египет с девушкой – я тогда со Светиковой еще встречался. И вот идем мы с ней по пляжу, какой-то бухой чувак подлетает и орет: «О-о-о! Безруков! Бригада!» Я подумал: «Зашибись, приехали отдохнуть!»
– Вы очень дружны со своим племянником Федором. Брат даже рассказывал, что иногда ревнует, потому что на вас ребенок реагирует как-то по-особенному…
– Просто я реже прихожу. Поэтому он и рад. От Феди невозможно уйти. Если уж ты пришел, то уйти невозможно, пока он не ляжет спать. Он начинает плакать, причем так плакать, что сердце кровью обливается. Начинается истерика: «Не уходи, пожалуйста!» Как будто на войну провожает. Поэтому уйти невозможно. Причем он не играет, не манипулирует, он действительно переживает.
– Что делаете с ним?
– Мы не сидим дома, любим выезжать куда-нибудь. На Новой Риге есть чудесное место – семейный центр Wunderpark, и там есть Город профессий, зоопарк, всякие лазилки. Там прикольно и взрослому, и ребенку. А сидеть дома и по два часа катать машинки – это не про меня. Я засыпать начинаю.
– Хорошая подготовка к роли отца, вдруг предложат…
– В кино уже 150 раз играл роль папы. А в обычной жизни мне кажется, я буду не отцом, а тряпкой – дети будут вить из меня веревки.
– А вы хотели бы большую семью?
– Хотелось бы иметь двоих детей – по классике жанра, мальчика и девочку.
– Я читала, вы и по дому все умеете делать. Когда жили со Светой Светиковой, сами ремонт делали, обои клеили…
– Я уже долгое время живу один. А один поживешь – всему научишься! И убирать, и готовить! Домработницу нанимать не хочу, не люблю чужих людей в доме. Да и что там готовить? Купил рыбу или курицу, бросил на гриль, салатик порезал, бокал вина налил – вот тебе и ужин.
«Нет ничего хуже затянувшихся пауз…»
– Вы как-то рассказывали, что пять дней питаетесь правильно, а день-два в неделю позволяете себе есть неполезные продукты…
– Было дело, но сейчас я распустился – ем все подряд. Жор какой-то настал, видимо, зима скоро. В спортзал тоже некогда ходить. У нас такая профессия – либо все, либо ничего. Сейчас все навалилось – 75 съемочных дней до конца декабря, спектакль катаем… Но мне такой темпоритм нравится. Слава богу, что у меня такая занятость, потому что нет ничего хуже затянувшихся пауз. Когда молчит телефон, думаешь: «Господи, что происходит?» Мужчине очень важна работа. Если нет самореализации, все – хана. Человек чахнет, бухалово начинается… Я не о себе, а вообще в целом.
– Один режиссер сказал, что успех дезориентирует, что нужны неудачи...
– Я с ним абсолютно согласен. Особенно если успех рано приходит. Обязательно должны быть неудачи. Я столько видел примеров, как у людей слетает колпачок! Они становятся совершенно неадекватными. Смотришь и думаешь: «Бедный человек!» Это в любой среде, не только в актерской профессии. Конечно, у нас – актеров – все это выражается в более гипертрофированной форме – тщеславие и т. д. Успех в любой профессии дезориентирует, ты начинаешь быть гиперсамоуверенным, считаешь, что ты бог и царь!
– Через три года вам исполнится 40 лет, обычно в этом возрасте у мужчин начинается переосмысление жизни… Вам присуще самокопание?
– Сейчас я прихожу к тому, что нужно расправлять крылья, не думать о том, кто и что скажет, идти навстречу страхам… Вот сыграл в спектакле, вроде бы – мелочь. Но выйти через 15 лет на сцену – это, я вам скажу, подвиг! Зато сейчас я кайфую! У нас прекрасная команда, прекрасные артисты… Это важно. У нас коллективное творчество – ты зависишь от всех, от всего... Ты можешь гениально играть, но если партнер забудет слова, то спектакль провалится. Здесь все настолько живое! И это такой драйв!
