12.03.2017, 10:53 «Революция делается в столицах»
Перенаселенная людьми, что само по себе фактор раздражающий, столица в России всегда была более политически экзальтированной, чем провинция.
В Петрограде все началось с женщин. 23 февраля по старому стилю был Международный день работниц. Труженицы Выборгского района Петрограда вышли на улицы с лозунгами «Верните мужей из окопов!», «Хлеба и мира!». А в это время из-за снежных заносов в пекарни столицы не подвезли муки, в лавках закончился хлеб. Пошел слух о скором переходе на хлебные карточки. А кто-то «умный» от бизнеса устроил локаут самого крупного в Питере Путиловского завода. Локаут – это забастовка наоборот, когда владельцы закрывают предприятия. У путиловцев появилось много времени и возможностей присоединиться к митингам и манифестациям. И людская масса на улицах Петрограда нарастала, как снежный ком. Не было ни плана действий, ни какого-то «штаба восстания».
Тем, кто в сознательном возрасте пережил 1991 год, подробно про февраль 1917-го даже не надо расписывать. Сплошные аналогии. Разрозненные события стремительно складываются в один пазл. Любые действия властей идут «в минус» и еще более подстегивают события.
Власти Петрограда готовились заблаговременно к возможным беспорядкам, все расписали по районам, но собирались выставить против жителей Петрограда запасные полки, крестьян в шинелях. В ночь с 26 на 27 февраля учебная команда Волынского полка, стрелявшая по рабочим на Знаменской площади (площадь Восстания), решила отказаться от применения оружия. Начальник учебной команды с младшим офицером под крики «ура» были убиты.
Это – уже вооруженное восстание – было поддержано другими воинскими частями. С захватом в столице толпой арсеналов с оружием точка невозврата была пройдена.
В эти дни Государственная Дума тяжко думала. Николай II, тянувший несколько месяцев, зачем-то именно сейчас подписал указ о ее роспуске.
Не распускаться – обидеть монарха. Оппозиционно-центристская по партийному раскладу Дума мечтала не дальше конституционной монархии с «ответственным» перед парламентом правительством. Распуститься – поставить на себе, любимых, крест как на политиках. Решили заседаний не проводить («распуститься»), но не расходиться. 27 февраля в полдень толпа хлынула в Таврический дворец, вручив растерянным думцам власть. Был создан Временный комитет Государственной Думы, и с вечера 27 февраля до 2 марта 1917 года он играл роль верховной власти в стране, несмотря на еще существовавшего монарха.
А 2 (15) марта образовано Временное правительство и Николай II отрекся от престола.
В феврале 1917 г. рухнули казавшиеся незыблемыми устои. Монархия «осыпалась» в течение нескольких дней. И февраль 1917-го был подлинной революцией, когда кардинально изменилась форма правления в стране. Октябрь же – это «переворот», когда одно партийное правительство меняет другое партийное правительство. Кстати, термина «октябрьский переворот» не стеснялся И.В.Сталин в своих работах 1920-1930-х годов.
Сейчас для единого учебника истории готовят термин «Великая русская революция», объединяющий Февраль и Октябрь. По моему глубокому убеждению, сюда обязательно должны войти и события 1905-1906 гг. И не только потому, что все, что затем произошло в феврале 1917-го, было апробировано тогда – демонстрации, митинги, стачки, вооружение народа, перестрелки со «стражами порядка», создание Советов. Для понимания прежде всего. Например, зимой и весной 1906 года Воронежская губерния заняла первое место среди 17 губерний, в которых в это время отмечались «аграрные беспорядки». Не решив аграрный вопрос, тех же крестьян и их подросших сыновей одели в шинели, дали винтовки и послали в окопы Первой мировой.
Воронеж накануне февраля
Парадоксальный факт – в 1916-м во всей губернии «политических» было арестовано всего десять человек. На селе политические настроения – «патриотические», в городе – «нейтрально-пассивные». Так докладывало жандармское ведомство в столицу.
Воронеж становился городом-госпиталем. К 1915 году здесь лечилось одновременно 7 тыс. воинов, действовало 45 госпиталей. Учреждения разместились в здании Дворянского собрания, Митрофановском монастыре, Мариинской гимназии. Для их устройства изымались доходные дома и гостиницы. Госпиталь был даже в здании Окружного суда.
Земству пришлось заниматься и приютами для инвалидов войны. Характерная деталь – осенью 1917-го новый кинотеатр в только что достроенном здании по просьбе Союза увечных воинов (организация инвалидов войны) получил название «Увечный воин» (сейчас – «Пролетарий»).
Воронеж становился городом беженцев. В 1914 году здесь проживало около 80 тыс. человек, а по переписи гордумы в 1916-м – 172 тыс. человек. Рост – за счет раненых, военнопленных и беженцев. Для беженцев земству за свой счет пришлось организовывать на крупных железнодорожных станциях губернии пункты приема и санобработки, чтобы не допустить эпидемий.
Перенаселены были даже подвалы, цены на недвижимость и ее съем постоянно росли.
Воронеж стал интернациональным. На переведенном из Прибалтики заводе «Рихард Поле» 2/3 рабочих – латыши. Когда большевики создавали там ячейку, то пришлось проводить тайную сходку на двух языках.
Для размещения военнопленных в городе (немцы, австро-венгры, чехи, поляки) отвели только что отстроенные в 1913-м большие «казармы Раевского» на Поднабережной улице (сейчас клиническая больница №2).
Социальное напряжение накапливалось прежде всего из-за роста цен, дефицита товаров и спекуляции. Из протоколов (журналов) сессии Воронежского губернского земского собрания известно, что к концу 1916 года рост цен по сравнению с довоенным временем был следующий: стоимость хлеба ржаного выросла на 160%, хлеба белого – на 186%, пшена – на 250%, дров – на 150%, картофеля – на 243%. В 1916-м, как и по России, ввели продуктовые карточки на ряд товаров.
Горожан раздражал и «сухой закон», введенный в 1914 году, село вовсю гнало самогон.
В спекуляции население и местные журналисты небезосновательно подозревали в том числе и купеческое лобби в городской Думе. Указания губернатора о введении фиксированных цен (такс) долго дебатировались в гордуме, а когда таксы вводились на какие-то продукты – большинство переводило торговлю ими в ближние пригороды. Купец Клочков (известный благотворитель и общественный деятель) постоянно рассуждал в Думе о принципе свободы торговли.
Начались экономические забастовки и стачки. Рабочие самых крупных предприятий – чугунолитейного завода «Столль и К», машиностроительного завода «Рихард Поле», железнодорожных мастерских – боролись за понятную зарплату без вычетов и штрафов. Сейчас бы сформулировали – за фиксированную «белую».
Справедливости ради надо отметить, «местная власть» – городская Дума, губернская земская управа, губернатор – делала что могла. Но они были встроены в «рыхлую» политическую систему, с которой нельзя было втягиваться в войну. О реформе местного самоуправления императора Александра «Освободителя» применительно к Воронежу я писал в цикле статей «Градоначальники. Правители Воронежа – от Семена Сабурова до…».
В связи с грандиозным расширением задач гордума обрастала непосильными займами. Закупали, например, муку и дрова и вбрасывали на рынок, чтобы обеспечить продовольственные карточки и сбить ажиотажный спрос. Город ветшал и не убирался, от «амбициозных» городских проектов – канализация, трамвай – пришлось отказаться.
С начала 1917 года, по формулировке губернатора Ершова, случился «острый дровяный голод». По требованию губернатора земство начало вырубку ближайших лесов. На фоне продовольственного и топливного кризиса в Воронеже резко возрастает количество мелких краж (продукты, дрова, уголь, белье, махорка, спирт).
Как это было
Все произошло стремительно. Губернатор узнал по телеграфу о событиях в Петрограде первым 28 февраля (13 марта). Выпустил невнятное воззвание – «доходят слухи…, беспорядки недопустимы…, сплотиться вокруг трона и самодержца перед лицом врага». Отдал распоряжение начальнику гарнизона привести войска в боевую готовность.
Тогда в Воронеже размещались 58-й и 59-й запасные полки, штаб 8-й бригады, несколько батальонов («дружины») ополчения, интенданты. И в начале 1917-го начальник гарнизона генерал-майор Тимковский постоянно издавал «грозные» приказы – по улицам «без всякой видимой надобности» и увольнительных билетов ходили солдаты, одеты неряшливо, военной формы не соблюдают, «не исполняют правил при езде по конно-железной дороге»...
1 марта начала доходить информация и до политических сил. Железнодорожный телеграф, отдельное ведомство – несмотря на запрет, телеграфисты обменивались новостями, и станция за станцией, они распространялись по нашей обширной стране.
Газеты дошли в Воронеж только 3 марта. Толпы выплеснулись на улицы, попутно разоружая немногих неспрятавшихся полицейских.
С 16 февраля бастовали против ректората студенты Воронежского сельскохозяйственного института. Эти студенты с рабочими и солдатами 3-4 марта заполнят центральные улицы Воронежа, приветствуя республику. С 4 марта у памятника Никитину – нескончаемые многотысячные митинги. Эйфория всесословного братства (которая вскоре закончится).
Плакали младшие кадеты в строю, когда им зачитывали текст отречения Николая. Почти одновременно радостная толпа свергала знаки монаршей власти с парадного входа Михайловского кадетского корпуса и триумфальной арки у Петровского сквера (была сооружена за счет местного бюджета к несколькочасовому пребыванию императора в городе в декабре 1914-го).
Уже 6 марта 1917 г. Синод определил исправить все богослужебные чины, в которых поминался «царствовавший» дом. Вместо молитв о царствующем доме в воронежских православных храмах, как и по всей стране, теперь возносили прошения о «Богохранимой Державе Российской и Благоверном Временном правительстве».
Никаких упоминаний об убитых или раненых применительно к Воронежу я не нашел. А вот в Петрограде на Марсовом поле похоронили 300 жертв февральских событий.
Все политические силы стали, как серфингисты, «ловить волну» народного выступления.
1 марта представители земства, интеллигенция, ряд депутатов, активные рабочие («демократическая общественность») создали надпартийный «комитет общественных организаций». 3 марта Дума образовала городской исполнительный комитет, другое название – «комитет общественного спокойствия». 4 марта ряд представителей заводов и рабочих коллективов самопровозгласили себя Советом рабочих депутатов.
Забавно, что две «новые власти» – комитет общественных организаций и Совет рабочих – заседали в подвальном помещении кафе «Чашка чая» (в 1916 году в достраиваемом здании кинотеатра Дамский комитет отдела связи с фронтом Воронежского губернского комитета Всероссийского земского союза открыл кафе «Чашка чая», направляя сборы в пользу армии).
Современный адрес – проспект Революции, 56. Известно как «старое здание» кинотеатра «Пролетарий». В подвале – кафе «Хуторок». А вход в историческое (как мы теперь поняли) кафе «Чашка чая» через 100 лет стал «Хабиби».
Последний воронежский губернатор – 55-летний отец семерых детей, статский советник Михаил Дмитриевич Ершов, выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета. В февральской эйфории о нем просто забыли. Дождавшись подтверждения своей отставки, Ершов с семьей тихо уехал из города 4 марта. В Твери, к слову, толпа убила губернатора.
В резиденцию губернатора набились партии, общественные силы – теперь «Дом народных организаций». Несколько комнат здесь же занял комиссар Временного правительства в Воронежской губернии В.Н.Томановский...