19.07.2017, 12:55 Эта страна редко упоминается в СМИ, и, казалось бы, наши земли теперь связывает только мощный наркотрафик. Между тем война здесь не прекращается никогда, а сама Россия для рядовых афганцев вовсе не стала чужой. Наоборот – становится все желаннее и ближе. Как сейчас живет самая опасная страна в мире, почему многие афганцы обрели в Воронеже вторую родину и с ностальгией вспоминают годы «советской оккупации»? Об этом «Берег» беседует с начальником отдела по организации взаимодействия с общественными организациями городского управления по работе с административными органами и структурами гражданского общества, участником боевых действий в Афганистане, кавалером трех орденов Мужества Геннадием Митиным и руководителем областной афганской общины Садатом Саидом Ака.
– Скоро уже 30 лет, как наши страны стали «жить порознь». Но вот на 9 Мая довелось наблюдать, с каким воодушевлением совсем молодые афганские студенты участвуют в нашем национальном празднике. В чем секрет этого парадокса?
Г.М.:
– Я уверен, что отдаление Афганистана от России произошло искусственно, из-за большой политики, а теперь простые люди «снизу» стремятся вернуть прежние отношения. Вы удивитесь, но воины-интернационалисты сейчас приезжают в Афганистан отдыхать. И местные принимают их очень радушно – несмотря на то, что там идет очень серьезная война, а присутствие сил НАТО сильнее, чем в Ираке.
С.С.:
– Поколения афганцев, которые на родине жили чуть ли не в составе СССР, это время будут помнить всегда. Никто не воспринимал «шурави» – советских воинов – как агрессоров. Они построили нам водопровод, выращивали в пустынях оливковые и апельсиновые рощи. В кишлаках утром советские военные подъезжали к каждому дому и разливали натуральное молоко. Благодаря СССР все получали бесплатное образование и медобслуживание.
Но сильный благополучный Афганистан был невыгоден ни нашим ближним соседям Ирану и Пакистану, ни США. По их мнению, в Афганистане должен был остаться феодальный строй. И его основное предназначение для мира – индустрия наркотиков. Так и случилось: сейчас это почти легализованная индустрия. Начинается сезон вызревания мака – подразделения НАТО дружно отходят, чтобы не мешать «уборочной». Здесь всегда выращивались и производились наркотики, но вот таких открытых плантаций раньше в моей стране не было. А теперь это национальная основа сельского хозяйства. Я думаю, люди устали от такого отношения к их земле и с тоской вспоминают дружбу с СССР, время национального самоопределения. А для молодых это еще как память глубокого заложения. Именно поэтому наши студенты с таким уважением относятся к национальным ценностям России.
– А как же «советская оккупация»? Ведь это тоже память глубокого заложения.
Г.М:
– Про войну в Афганистане до сих пор нет ни одного правдивого фильма. Я служил в разведроте ВДВ, и мы много общались с простым населением. Афганские крестьяне советского солдата не боялись. А типичный афганец в моем восприятии – это именно крестьянин. Очень бедный и трудолюбивый. Чтобы понять душу такого человека, надо немного пожить рядом, почувствовать его землю. Там почти нет воды, нет открытого грунта, кругом камень. Чтобы обустроить поле, весь камень надо вынести руками. Дом в кишлаке – это земляной пол, глиняные стены, на земле – циновка. В богатой семье может лежать матрас и подушка. Здесь же – загон для скота. Города устроены по-другому, там все организовано поквартально, с четким разделением колорита, в том числе религиозного.
Кстати, никакого религиозного радикализма тогда не было и в помине. Мы не страшились проникновения в СССР идей ислама, потому что понимали: все религии построены на основе взаимоуважения и любви. То, что проникает в Россию сейчас – это радикальный ислам, искусственно «выращенный» на больших деньгах и для настоящего мусульманина неприемлемый. А вот наркотрафик из Афганистана в нашу страну мы перекрывали жестко. И в самом Афганистане строили дороги, школы, больницы, жилые кварталы, помогали стране с продовольствием.
С.С.:
– Да, у нас были целые советские микрорайоны. В одном таком жили мои родственники, и, приезжая к ним из Воронежа на каникулы, я чувствовал, что просто переехал из одного советского города в другой. На советских мы смотрели с уважением. Ходили друг к другу в гости, вместе бегали по утрам. Это была прямая интеграция нас, молодых афганцев, в советский образ жизни. А что происходит сейчас? Один клан травит другой, а войска коалиции НАТО, которые пришли на смену «шурави», удовлетворенно наблюдают. Никому из них грамотные афганцы не нужны. Нужны лишь как приложение к природному ресурсу, для выращивания мака и конопли. Никакой экономики в Афганистане за эти тридцать лет не осталось.
Советские войска уходили на моих глазах. Несмотря на жесткую власть министра обороны Ахмада Шах Масуда, началось перераспределение военизированных группировок и уже шли уличные бои. Каждый хотел стать президентом. Кстати, Масуд тоже ведь сначала был в оппозиции к СССР. А потом понял, с кем вместе можно спокойно сидеть и пить чай, а кто способен вонзить нож в спину. Ни соседний Пакистан, ни США не хотели Масуда в Афганистане. «Талибан» в противовес ему был создан в Пакистане при поддержке Англии и США.
Я помню эти кровавые дни: меня, студента из Воронежа, в родном городе всюду охраняли друзья. В 92-м талибы свергли Наджибуллу, в 96-м после захвата здания миссии ООН его повесили (Мохаммад Наджибулла – президент ДРА в 1987-1992 гг. – Прим. ред.). Сейчас осталась только борьба за деньги. Национальную армию финансируют США. Все транши командиры делят между собой. Если завтра не будет зарплаты рядовым, ни одного афганца в армии не останется. Кстати, что бы ни писали западные СМИ, но я не знаю ни одного случая, чтобы афганец стал смертником. Наоборот – это афганских людей сжигали заживо семьями, деревнями воюющие между собой группировки.
– Как складываются сейчас отношения между этническими афганцами и воронежцами – «шурави»?
Г.М.:
– Наши ребята приезжают в Афганистан и встречаются с бывшими полевыми командирами, против которых когда-то воевали. Прежние душманы теперь, как оказалось, уважают советского солдата и охраняют его на каждом шагу! Наверное, все познается в сравнении. Мы никогда не добивали раненых, не издевались над пленными, всех кормили. Уходя, оставили после себя строительное имущество, весь «соцкультбыт». Для народной армии Афганистана, для молодежи. Дело еще и в том, что афганцы – народ отважный, но очень миролюбивый, созидательный, не меркантильный. Ему чуждо вот такое неконтролируемое бесчинство, которое сейчас творится в Европе. И в этом мы тоже близки.
С.С.:
– И все очень хотят видеть русских, воронежцев у себя на родине. Если раньше это было больше спонтанное чувство, то сейчас мы убеждены, что должны быть вместе навсегда. Мой народ теперь хорошо понимает, кто друг, а кто враг.
Ольга Бренер
Фото автора