20.06.2021, 13:10 
На ХI Международном Платоновском фестивале в Воронеже Новосибирский драматический театр «Старый дом» показал спектакль «Идиот» Андрея Прикотенко. Режиссер предложил зрителям свой взгляд на классическое произведение Достоевского – яркая форма, переписанный текст, современные средства выразительности. Как переписать классика, но сохранить его присутствие в спектакле, «Горком36» спросил Андрея Прикотенко на пресс-конференции в Доме журналистов.
– После того, как вы поставили «Лерку» по текстам Василия Сигарева, вы долго не могли найти подходящую пьесу для спектакля большой формы. Так пришли к тому, что стали переписывать тексты. Вы считаете, что герои классических произведений, перенесенные в современность и адаптированные под нее, выглядят красноречивее, нежели персонажи, которых выписывают современные авторы?
– Я не всегда пишу сам, не могу сказать, что это единственное, что подходит мне в качестве драматургии. Есть современные авторы, которых я хочу поставить, уже есть задумки на этот счет. В той же компиляции из трех пьес Василия Сигарева «Лерка», например, полностью сохранен оригинальный текст.
А что касается «Идиота», который мы показали на Платоновском фестивале в Воронеже, или «Анны Карениной», которой мы сейчас занимаемся, в них есть безусловное мифологическое пространство, которое нужно как-то преодолевать, на мой взгляд. Роман «Идиот» для нас уже сам по себе миф, то есть такая реальность, которая существует как данность, как факт. И изменяя текст произведений, мы все равно работаем с пространством мифа этих произведений. А, когда получается сделать что-то новое, это интересно.
– Как вы определяете для себя границу при переработке текстов? Как понять, где еще Достоевский, а где уже другая пьеса, которая отдаленно его напоминает? Когда остановиться?
– Есть мое колоссальное уважение к классикам, и мне важно сохранить их присутствие в своих инсценировках. Когда я начинал работать с текстом Достоевского, я определил для себя слабые его стороны – на субъективный взгляд. А они есть. Для меня это, например, часть его стиля, некое многословие. Только монолог Ипполита Терентьева занимает у него страниц 50! Это адаптировал в первую очередь.
Но мне важно сохранять сюжет, персонажей, их мотивы. Важно оставить ощущение Достоевского. Иногда я слышу, как зрители говорят: «Это же настоящий Достоевский!» Они думают, что в спектакль, который мы играем, добавлено лишь название «проспект Энергетиков» и все – уже современно. Но нет же. Мы говорим другими конструкциями, поэтому текст переписан полностью. Но мы создаем текст, который существует рядом с текстом Достоевского, в котором сохраняется его дух и стилистика. От этого спектакль получается длинным, потому что иначе это будет не Достоевский.
– А зрители хорошо воспринимают длинные спектакли?
– К спектаклю «Идиот» гораздо больший интерес, чем ко многим другим вещам, хотя он длинный, в нем сложная драматургия, да и вообще, считается, что люди любят ходить в театр, чтобы развлечься и легко провести время – ну, есть такое клише. Мне кажется, что вся эта философия – прошлогодний снег. И те, кто пытается устоять на этих скользких рельсах, проигрывают. Людям стали интересны длинные и сложные сюжеты, им интересно через театр понимать что-то про себя.
Фото Дома журналистов