11.04.2025, 13:33 
Международный день был утвержден ООН в память об интернациональном восстании узников концентрационного лагеря Бухенвальд, которое произошло 11 апреля 1945 года. Одним из организаторов и участников восстания был красноармеец Степан Приходько – выжил он чудом, и после освобождения лагеря и возвращения на Родину стал жить в Воронеже. Корреспондент редакции побывал в гостях у его семьи, поговорил с дочерью малоизвестного героя – воронежским детским логопедом Натальей Рыжковой.
«Над ним парил ангел-хранитель»
– Он был призван 30 июня 1941 года, зачислен командиром отделения в 123-й запасной, а затем в 81-й стрелковый полк. Обороняли Минск, с боями отходили к Москве. В 42-м году в окружении под Вязьмой познакомился с моей будущей мамой, военным хирургом Зоей Тарасовой. А после прорыва окружения снова ушел на передовую. Его пленили контуженым после того, как группа бойцов разведки попала под минометный огонь недалеко от Смоленска. Пришел в себя – вокруг немцы с собаками. Побывал в разных лагерях. Из Магдебурга решил бежать. Его поймали, жестоко избили и отправили в Бухенвальд, – рассказывает Елена Рыжкова.
Можно сказать, что на первых порах в кошмаре Бухенвальда его спас аппендицит. Оперировал тоже военнопленный, француз. А потом папа каждый день расковыривал шов, чтобы тот сильно гноился, и в эти дни на работы не забирали. Но, наверное, над ним все время парил ангел-хранитель. Там был такой «хитрый домик», как называли узники. Тебя туда вызывают, заходишь – и через специальное устройство в стене стреляют в затылок. Когда папу вызвали, другие узники в бараке попрощались с ним. Заходит в «домик», а там сидит охранник и говорит отцу: «Садись. Открывай рот». Вырвал щипцами три зуба: «Теперь три часа ничего не ешь». Это была такая шутка.
Второй день рождения
– Он состоял в международной подпольной организации Бухенвальда, которая готовила восстание, и был связным между разными группами советских военнопленных. Работал «парикмахером» – брил узников в разных частях лагеря и на ухо передавал поручения, информацию о подробностях восстания. Каждый из узников мог знать только еще троих подпольщиков, не больше. На тот случай, чтобы под пытками не сдать всю организацию. В ведре его барака был спрятан самодельный приемник. Подпольщики знали, что войска коалиции на подходе к Бухенвальду, и готовились к штурму лагеря. Американцы ведь легко вошли в Бухенвальд, освобождение которого уже началось изнутри подпольным сопротивлением. Охрана была уже перебита узниками. За снятие охранников с вышек отвечал отец.
Папа вспоминал, и это есть в его архивах: когда он с группой других узников ворвался в квартиру коменданта лагеря, то в гостиной увидел горы человеческих волос. Может, прислуга собиралась набивать матрасы. На письменном столе стояла лампа на мумифицированной подставке из высушенной человеческой ноги. А еще он рассказывал, что жена коменданта регулярно выходила на плац и открыто выбирала людей с «красивой», на ее взгляд, кожей. Узнику делали памятную наколку, а из его кожи потом после уничтожения изготовляли сумки и портмоне.
У нас в семье восстание в Бухенвальде 11 апреля всегда праздновалось как второй день рождения отца. Но для меня это по-прежнему непостижимо: как могла группа смертельно истощенных людей перебить охрану и взять лагерь? Ведь каждый день с каменоломен возвращалась только половина узников. Остальные погибали от изнурения. После освобождения маленькая группа прорвавшихся заключенных, в которой был папа, отправилась из Бухенвальда на сближение с нашими войсками. Потом он уже участвовал во взятии Праги. Думаю, ему помогла пройти через все сильная любовь к жизни.
Папа стал рассказывать о времени, проведенном в Бухенвальде, только в 60-е годы. Сразу после войны больше молчал, работал на воронежском кожевенном заводе и каждый месяц ходил куда-то отмечаться. А куда ходил – мы не знаем до сих пор. Позже, на заводе им. Калинина, где работал модельщиком, сделал по памяти деревянный макет лагеря со всеми его бараками. И очень любил домашних животных. У нас всегда дома было полно живности. А я подростком мечтала о немецкой овчарке. Но даже от одного слова «немецкий» его начинало трясти.
Врач из Воронежа на всю жизнь
Все архивы отца Наталья Степановна передала в Мемориальный комплекс Бухенвальда. В них есть воспоминания, как в лагерь был доставлен председатель ЦК компартии Германии Эрнест Тельман. Он был расстрелян у входа в крематорий Бухенвальда на глазах красноармейца Приходько.
Но история семьи легендарного немецкого коммуниста и борца с нацизмом оказалась тоже тесно связана с Воронежем. Старейший воронежский педагог Галина Щукина рассказала корреспонденту редакции, как в наш город дважды приезжала дочь Тельмана Ирма. Галина Викторовна была ее переводчиком.
– Ирма и жена Тельмана Роза были заключены в женский лагерь Равенсбрюк. В 1945 году нацисты перевели Ирму в другой лагерь – в Лесной. Там у нее была одиночная камера. Вечером ей ставили кувшин с водой, а утром вода замерзала, и даже топчан покрывался льдом. Это все она мне потом в Воронеже рассказывала. Ирма стала стремительно угасать. Но пришла Красная Армия, и в ее составе советский врач из Воронежа Михаил Донов, который освободил, а потом долго лечил Ирму и ее мать. Сначала по заданию советского руководства он искал обеих женщин в Равенсбрюке. Но нашел их, уже в тяжелом состоянии, в разных местах. Ирму – в Лесном лагере, а Роза незадолго до прихода Красной Армии была угнана нацистами из Равенсбрюка так называемой «дорогой смерти». Они потом приезжали в СССР на лечение и общались с врачом из Воронежа всю жизнь. И в Воронеж Ирма приезжала именно к Михаилу Донову. В последний ее приезд ей было уже около 70-ти. У нее был сахарный диабет, и она всюду носила с собой сумку со всем необходимым для регулярных инъекций. Но никогда не показывала, что болеет. А дома у Доновых всегда накрывали стол, и мы там все собирались.
В Воронеже была большая «бухенвальдская община», а также сообщества узников, вернувшихся из других нацистских лагерей. В музее нашей 64-й школы (теперь – гимназия №6) хранилось много уникальных материалов, книг о Бухенвальде и о других лагерях. В наполнении музея нам очень помогали коллеги из ГДР и сами бывшие узники – члены подпольной организации Бухенвальда Степан Приходько и Сергей Харин, которые после войны обосновались в Воронеже. Ведь Бухенвальд – единственный лагерь, который освободил себя сам.