21.01.2022, 10:29 Некоторые воронежцы интересуются, как это люди становятся поэтами или писателями, а потом и членами Союза писателей. У каждого это по-своему, но про себя-то я знаю точно.
А у нас во дворе
Все началось очень давно. Мне не было еще и двадцати, когда я написал полдюжины фантастических рассказов. Дело в том, что для нашей дворовой компании та эпоха была заполнена книгами, несмотря на дефицит их в магазинах. Выпрашивали у знакомых и соседей, читали по ночам, чтоб всем успеть: Майна Рида, Вальтера Скотта, Фенимора Купера и еще много кого. А самыми любимыми были книги из «Антологии современной фантастики», на которую удалось на работе подписаться одному из родителей.
Когда друзья прочитали мои рассказы, ко мне пришла слава. Но небольшая – в масштабах двора. Мне же хотелось большей – чтоб и в стране обо мне тоже узнали.
Я послал свои рассказы во Всесоюзную литературную консультацию, которая могла стать посредником между мной, толстыми московскими литературными журналами, которые обсуждала вся прогрессивная литературная общественность, и, конечно, членским билетом Союза писателей. В те времена люди начитанные, да еще и сами пишущие, были в авторитете.
Я надеялся, что из этого инкубатора поэтов и писателей мне напишут, что такой-то, мол, журнал или издательство оценили ваши рассказы и предлагают опубликовать их.
Однако минула неделя, две, а благая весть так и не пришла. Слава моя во дворе подтаивала, да я и сам стал забывать о ней – хватало и других дел, не менее интересных.
Консультант плюс
А через пару месяцев пакет из Москвы пришел ко мне. С дрожью в руках я получил на почте фирменный конверт ВЛК со штампами. В нем оказалась рукопись и письмо о том, что рассказы мои по-своему интересны, но для того, чтоб они стали настоящей фантастикой и вообще литературой, им не хватает много чего. И перечислено, чего именно.
В конце литконсультант отметил мою наблюдательность и посоветовал определиться: писать ли, к примеру, психологическую прозу или упирать на фантастику, но тогда уж уходить в специфические глубины жанра.
Долго обдумывал я эту развилку, а потом накатал за два-три месяца несколько штук психологической прозы и отправил их в ВЛК – про одинокого несчастного старика, про любовь, про убийство и еще про что-то такое, уже не помню, но вполне психологическое.
Когда пришло следующее письмо от консультанта ВЛК на фирменном бланке и с солидной подписью, стало ясно, чем между нами сложились серьезные отношения. И ни у кого из моих друзей или знакомых не было подобных отношений с очень культурной Всесоюзной организацией.
В этот раз консультант отметил мои несомненные способности, но рекомендовал обратить самое серьезное внимание на сюжет и идею рассказов, а также на живой разговорный язык. И тогда успех точно придет.
Я перечитал свои рассказы и увидел, что отношение в них к сюжету, идее и живому языку просто наплевательское. Не теряя веры в успех, стал прислушиваться к разговорам вокруг, даже купил диктофон и втихомолку записывал болтовню моих друзей. Вот только использовать ее в благородной прозе не было никакой возможности. Тем более – показывать такие выражения редактору-женщине.
Между тем переписка моя со множеством консультантов продолжалась уже не один год и выходила на старые круги: порой меня хвалили за то, на что в других письмах советовали обратить самое серьезное внимание. Хорошо, что консультантов было много: один бы вряд ли выдержал. И я все чаще предпочитал читать хорошие книги, чем писать плохие рассказы. Плохие-плохие, чего уж там.
Кабинет с неудобствами
Однажды даже решил бросить писать, тем более – тогда начался чемпионат мира по футболу, и не загружать отныне своей графоманией всесоюзную организацию и целую дивизию литконсультантов. Уже прошел добрый десяток лет, я закончил политех и работал инженером в ПО «Электроника», женился, и у нас родился чудесный мальчишка.
Вот только жажда славы и гонораров меня не покидала. А настоящие писатели спасали меня от разочарований и ощущения бездарности. Они-то через некоторое время и вывели меня из тупика.
Все просто: чемпионат мира закончился, а я открыл для себя новый шедевр: «Приключения Весли Джексона» Вильяма Сарояна. Он так лег на мою душу, что я решил попробовать написать что-нибудь подобное и вернулся к ночному бдению в совмещенном санузле нашей двухкомнатной хрущевки, в которой умещались мы с женой и сыном и тесть с тещей. Надо же, тогда эту квартирку мы не считали тесной. Хотя если по ночам в санузле зять часами постукивает на пишущей машинке, установив ее на стиралке, удобством это вряд ли можно назвать.
Слава регулировщика
Я таки написал подражание Сарояну. Причем получился не плагиат, а нечто совсем оригинальное и весьма личное – повесть «Обратная сторона Луны». Она-то и принесла мне первый успех: публикацию в столичном журнале «Октябрь» и крупный гонорар – аж 160 руб.! (Шел 75-й год.) Он так поразил тещу, что она произвела в ночном моем «кабинете» генеральную уборку для писательских бдений зятя, сняв с нас беспокойство о ночных неудобствах.
А публикация в «Октябре» сопровождалась, как и любой счастливый случай, забавным эпизодом. Я приехал в журнал, и встретили меня там удивительно: завотделом прозы водила меня по всем отделам и показывала, как «того самого» автора. Казалось, что в «Октябре» я уже стал знаменитым и сам удивлялся, неужели я такой талантливый? Получилось, нет: посылая им рассказ, я написал, что работаю регулировщиком, но забыл уточнить, что радиоаппаратуры. А они решили, что я постовой, и поражались: надо же, какие рассказы о любви начала писать наша милиция!
То был счастливый месяц: журнал «Новый мир», икона литературной интеллигенции СССР, тоже одобрил публикацию другого большого моего рассказа. Правда, так его и не опубликовал. Зато предложил присылать им все, что напишу, – они, мол, ценят и любят своих авторов! И посещения этих журналов стали главным волшебством в моей жизни.
А «Обратная сторона Луны» стала пропуском в другой мир: после нее у меня вышла детская книжка, потом взрослая; в середине 90-х я получил билет члена Союза писателей, и с тех пор он много лет хранится в стопке остальных документов; наверное, ему там скучновато без активного участия в житейских делах. А дальше и пошло-поехало как бы само по себе, но никакие публикации уже не приносили мне такого счастья, как первые.
Больше того, профессия инженера, причем довольно успешная в 80-е, навсегда меня покинула, а взамен появилась новая, неожиданная – журналистика. Хотя, по сути, опорой ей, как и Союзу писателей, стало великое множество прочитанных настоящих книг. Но если б какая-нибудь гадалка предсказала мне в молодости, что во второй половине жизни я буду работать журналистом, я б ни слову ее не поверил: не было к тому ни малейших оснований...
Александр ЯГОДКИН