05.05.2023, 11:33 
В лицах и судьбах
Мы уже писали о трагедии Дома инвалидов в оккупированном Воронеже летом 1942 года. События, произошедшие здесь, стали эпицентром нацистских преступлений в городе и отправной точкой массового уничтожения воронежцев в Песчаном логу – к такому выводу пришел Виктор Бахтин в ходе работы с рассекречиваемыми архивами в рамках федерального проекта о трагедии гражданского населения в годы войны «Без срока давности». Эти исследования ученого стали частью другого федерального проекта «Помни о нас» – о жертвах нацистской программы «Т-4», согласно которой уничтожению подлежали граждане любой национальности с инвалидностью.
Изучая в архивах протоколы допросов свидетелей трагедии и виновных в ней, а также списки самих жертв, Виктор Бахтин пришел к выводу, что Дом инвалидов в оккупированном Воронеже – уникальное место в исторической памяти не только нашего города, но и всей России и даже всей Европы. И если события в Песчаном логу – это чудовищное преступление и немыслимая трагедия, то дом № 86 по улице 20-летия Октября по мере рассекречивания архивов становится трагедией персонифицированной, в лицах и судьбах воронежцев.
Со всего города
Как следует из открывшихся только сейчас послевоенных протоколов допросов, воронежский врач скорой Андрей Белянкин был контужен во время бомбежки, не успел эвакуироваться и по настоянию воронежского хирурга Ребекки Мухиной взялся за организацию Дома инвалидов в здании бывшего дома-коммуны. Мухина рассказала коллеге, что оккупационные власти намерены собрать всех немощных горожан в одном месте. Чтобы позаботиться о людях, воронежские врачи решили создать Дом инвалидов. Так Белянкин с коллегами начинает прием пациентов со всего города. В это здание были свезены 450 человек, включая раненых после бомбежек, незрячих стариков из довоенного Дома слепых и восьмерых детей от полугода до трех лет.
Андрей Белянкин рассказал на допросах об условиях содержания немощных воронежцев. Читать сегодня эти открывшиеся показания тяжело, говорит Виктор Бахтин. Практически никаких медикаментов, питания и питьевой воды. Люди лежали на полу, санитарки и медсестры подкармливали их, принося что-то из дому. У некоторых пациентов открылся кровяной понос. Самые истощенные умирали.
– За последние годы удалось установить, что практически всех пациентов оттуда вывезли в Песчаный лог, – поясняет Виктор Бахтин.
Согласно открывшимся архивным документам, в Доме инвалидов находилась мать разведчицы Евы Никитиной с позывным «Хорват», работавшей прежде завкафедрой немецкого языка ВГУ. Мать Евы оказалась в первой колонне из 30 постояльцев Дома инвалидов, которых в августе начали вывозить на уничтожение. В этой же колонне – сын известного воронежского профессора, бывшего декана медицинского факультета, ректора ВГУ и Воронежского зооветеринарного института Сергея Ефимовича Пучковского. В тот же день был расстрелян в числе других евреев и внешне на них похожих русских, бывший заведующий кафедрой инфекционных болезней мединститута профессор Владимир Михайлович Вержбловский.
Имя одного из палачей
Но только в нынешнем апреле стало известно имя человека, расстрелявшего людей в этом дворе и хирурга Ребекку Мухину во дворе госпиталя напротив.
– В протоколах допросов, предоставленных мне в архивах ФСБ, полная фамилия убийцы Мухиной вымарана, значится под буквой «П». Показания свидетеля на допросе в архивах Воронежского УФСБ звучат так: по двору госпиталя шла доктор Мухина, «сзади которой на дистанции 5 метров шел украинец с винтовкой по фамилии П. Этот П. прицелился из винтовки, выстрелил в Мухину, которая упала на траву». Но затем, как следует из допроса, тот же П., расстрелявший хирурга, перешел дорогу и расстрелял евреев во дворе Дома инвалидов. В минувшем апреле Общественная палата РФ опубликовала другую архивную справку, в которой уже всплывает полная фамилия расстрелявшего постояльцев воронежского Дома инвалидов – Петренко. Но из этого логично можно предположить, что тот же Петренко расстрелял и Ребекку Мухину. Вероятнее всего, он работал подручным коллаборационистов зондеркоманды 4а Айнзатцгруппы Ц, прибывшей из Курска. Более подробно об этом человеке постараюсь узнать после работы с рассекречиваемыми новыми документами в ближайшее время. Пока лишь известно, что в Воронеже в помощь зондеркоманде был прислан карательный отряд под командованием Черепова, набранный из жителей города и села Хохол. Пособников после войны удалось арестовать почти всех. Но сама тема соучастия и пособничества советских граждан в убийстве соотечественников и преступлениях нацизма пока мало изучена, – говорит Виктор Бахтин.
Все только начинается
Еще один пласт исследований, которым сейчас занимается воронежский историк – трагедия и подвиг медсестры офтальмологической больницы по фамилии Воронова. Никак не относясь к категории немощных людей, но опекая своих маленьких слепых, эта женщина вместе с ними отправилась на уничтожение в Песчаный лог и, по сути, повторила подвиг Януша Корчака.
– Едва прикоснувшись к этим архивам, уточняя списки жертв и вводя в публичный оборот протоколы допросов, я полагал, что приближаюсь к разгадке бывшего дома-коммуны по улице 20-летия Октября, 86. Но оказалось, что все только начинается, и, поднимая пласт за пластом рассекречиваемые документы, мы открываем все новые тайны. Но если наши оппоненты скажут, что весь Воронеж после войны стоит на крови и костях, то теперь я бы принципиально уточнил: Дом инвалидов – одно из тех мест в городе и всей России, где человеконенавистническая идеология нацизма проявилась в наибольшей мере. На федеральном уровне преступные деяния немецко-фашистских захватчиков в отношении мирного населения признаны геноцидом народов СССР. Важно направить усилия на сохранение этой памяти. Например, в Брянске сейчас мемориализуется, а не сносится, заброшенный завод, который в годы оккупации использовался нацистами как концлагерь. Там будет музей общероссийского масштаба. Дом инвалидов в Воронеже – место не менее достойное нашей общероссийской исторической памяти, – убежден Виктор Бахтин.
С идеей придания особого статуса этому месту историк намерен также обратиться к депутатам всех уровней. И, вероятно, сначала потребуется именно законодательная инициатива по внесению здания в реестр объектов культурного наследия, чтобы принять его на государственную охрану с последующей экспертной оценкой возможности реконструкции. Пока дом в такой реестр не внесен. Оно и понятно: архивы рассекречиваются только сейчас, и еще несколько лет назад мало кто догадывался о месте этого дома в нашей общей исторической памяти.