05.02.2021, 15:21 
Или другой старик из чьей-то жизни: за ним ухаживали, как за младенцем, а он называл родных чужими именами из своей рассыхающейся памяти и все порывался уехать в деревню своего детства – в трико и тапках. Седая щетина, трясущиеся пальцы и колени, слюна на подбородке и, конечно, запахи; это длилось долго, и его дочь с мужем не могли куда-нибудь сходить надолго или гостей пригласить; разве что мальчишка забежит к внуку и постарается поскорее удрать от могильной ауры на воздух.
У меня все будет иначе: никаких агоний, мелких и тяжких болезней, уток, мерзких запахов по всей квартире, пузырьков и таблеток на столике у постели, подгузников, покорной вежливости взрослых сына и дочки, у которых свои семьи и проблемы, и их разговоров шепотом в соседней комнате.
А будет вот как.
Я пришел с четырьмя своими внуками-погодками купаться, и почему-то оказались мы на берегу речки моего детства. Малышня сначала бросала в воду кусочки булки, и стайки рыбок устраивали им пляски, а потом с криками и визгом плескалась в девственной воде. А я сидел на небольшом обрыве над пляжем, пропитываясь движением родной реки в обрамлении камыша, кувшинок и лилий и древним лесом на другом берегу.
Вдруг я почувствовал кресло под собой и плед на коленях, а цвет воды и неба странно изменился. Я понял, в чем дело, и подумал, что если б не было внуков, рядом мог бы соткаться из воздуха столик, рюмка коньяка и последняя сигарета. Страха не было. Я позвал малышню, и вскоре они собрались возле кресла.
– Мне пора, ребята, – сказал я. – Зовут туда – и показал пальцем вверх. Света, старшая, растерялась. А мальчишки удивились, что это за кресло, и откуда оно взялось. Никита залез под него и стал щипать мою ногу, изображая щенка, Сережка забрался ко мне на колени и сказал:
– Пошли с нами купаться! Знаешь, как классно!
А младшая, Машутка, насупилась и спряталась за кресло, и я не знал, поняла она или нет.
– Я не хочу, – сказала Света. – Нет. Мы тебя не отпускаем.
– Светочка, фея моя мультяшная, это от нас не зависит. Все решено, и теперь мы встретимся уже там. Там нас любят, – сказал я. – Все хорошо. Идите купайтесь.
– Нет, я тебя не пущу. Пусть там подождут.
– Не обсуждается! – нахмурился я. – Все, идите. Мне приятно будет напоследок смотреть на вас радостных. Нечего здесь толпиться. Ты старшая, уведи своих братишек и сестру.
Я оглянулся на младшую. Маша сказала твердо:
– Я с дедушкой. Нет, я с дедушкой. Она отвернулась.
– Маша! – прикрикнула на нее Света. – Не мешай дедушке, ему и так тяжело. Пошли купаться!
– Нет, Свет, не тяжело, – возразил я, – могло быть в тысячу раз хуже. А мне вот с комфортом.
– Ты хороший, деда, – сказал Сережка и погладил меня по руке.
А Никита спросил:
– Дедушка, а ты нас собой возьмешь?
– Нет, малыш, у вас целая жизнь впереди, огромная. Это ж интересно! Знаешь, сколько всего у вас будет? Рано вам туда. А мне пришла пора пойти вперед, и потом я вас там встречу. Как на разведку.
– Долго слишком, – сказал Никита. – Мы тоже хотим. На разведку.
– Да ну, долго! Не успеешь оглянуться. Раз – и ты уже взрослый. Два – и у тебя уже свои детишки. Три – ты уже дедушка. Просто сейчас у вас время медленное. Я же помню: в детстве за один день столько всего происходит! Ваш день – он как неделя у взрослых. А то и месяц.
– Целый месяц? Ого! – сказал Сережка.
– Да. Так вот, я вам напоследок дам один завет, а вы его запомните. Хорошо?
– Да, – сказала Света. – А что такое завет?
– Ну, это как главное правило в жизни. Будете его исполнять, и все у вас будет хорошо. Надо поступать с другими так, как хотите, чтоб поступали с вами. Всегда! Все, что вы делаете, непременно вам возвращается – и хорошее, и плохое. Никому не известно, когда и откуда, но возвращается обязательно. А второе вот что. Когда вы станете большими, и у вас будут свои дети, поласковее с ними. А то взрослые вечно заняты своими проблемами, а детские кажутся им глупостями и пустяками. Они ошибаются.
Все четверо слушали меня молча, хотя энергии у каждого – на электростанцию хватит.
– На самом деле, – сказал я, – дети – это ангелы. Души у них чистые. Они легко прощают обиды, а знакомятся как: тебя как зовут? Света. А меня Таня. Давай с тобой дружить! Давай. И дружат. Все так просто! А у взрослых все непросто. Хотя они всю жизнь с удовольствием вспоминают детство. Но и вы тоже станете меняться, из радостных и беззаботных будете становиться сердитыми и озабоченными…
– Как папа?
– Ну, отчасти. Он же не всегда сердит. Так вот, некоторые взрослые со временем понимают, что дружба с детишками важнее их работы и прочих хлопот, из-за чего они слишком много переживают. Правда, бывает уже поздно. Поэтому запомните, дорогие мои: когда станете мамами и папами, дружите с ними, ладно?
– Как вы с бабушкой?
– Ну, мы тоже не ангелы. Устаем, болеем, раздражаемся иногда. Но вы для нас – самое главное в жизни. Ну, запомните про бумеранг?
– Что такое бумеранг? – спросил Никита.
– Это такое оружие у аборигенов, которое бросают в дичь, и оно возвращается к ним. Стоп! Не надо спрашивать про аборигенов, Сереж, а то мы до вечера будем разговаривать. А меня ждут. Все, дорогая моя малышня, идите купаться. Иди, Машутка, иди. Все будет хорошо. Или ты больше не веришь деду?
Маша стала спускаться к речке, опустив голову. Она не оборачивалась. Света взяла мальчишек за руки, и они тоже пошли по крутой тропинке вниз. Сережка вырвался и побежал по склону, рискуя шмякнуться. Уже внизу Света обернулась и, улыбаясь, стала махать мне рукой. Мальчишки тоже махали, радостно подпрыгивая, и кричали:
– Пока, деда, пока!
А дальше… Дальше я растаю и растворюсь, стану влажным и невесомым и буду плыть все выше, к облакам. Надо же, столько раз мне мечталось поплавать среди этих бесплотных айсбергов, и вот, сбылось. Это будет покой и блаженство, и только легкое беспокойство останется во мне, оно копится без мыслей и сожалений, и, когда станет невмоготу, я прольюсь с дождем на уютную землю, на траву, на теплый асфальт, и малышня моя побежит по лужам босиком, шлепая и брызгая, и никто не догадается, что я – здесь.