14.11.2017, 09:27 
Популярный в 2000-х певец Паскаль выступил недавно в Воронеже на сцене «Балаган-Сити». Вместе с автором-исполнителем воронежцы с удовольствием ностальгировали под самые известные его хиты – «Шелковое сердце», «Девочка-лето», «100% любви», «Красная лента», «Боже, как долго» и многие другие.
Когда-то талантливый музыкант Павел Титов, известный под псевдонимом Паскаль, участвовал в фестивалях «Песня года», даже являлся лауреатом акции «Лучшие из лучших» в номинации «Лучший певец года»… Он выпустил четыре сольных альбома, но еще большую популярность приобрел как автор хитов для многих популярных артистов. В соавторстве с Контантином Арсеньевым он написал ряд произведений для Григория Лепса, Стаса Михайлова, Леонида Агутина, Кристины Орбакайте… Об этом и многом другом Павел рассказал корреспонденту «Горкома36» во время интервью, которое состоялось перед концертом.
«Мы познакомились с Лепсом еще в 2000-х, и он с удовольствием брал мои песни!»
– Павел, как вам Воронеж?
– Я бывал здесь несколько раз, и у меня всегда прекрасные впечатления от Воронежа. Выступал на фестивале «Старый двор»…
– Это правда, что ваш главный хит «Шелковое сердце» когда-то был обычным «отказным» материалом?
– Действительно, как автор я иногда пишу песни на заказ. «Шелковое сердце» было из этой серии. Одна певица, не буду называть ее имени, заказала нам с Костей Арсеньевым песню, послушала ее – и отказалась. Так часто бывает, что люди материал просят, им пишешь, а они не берут. Материал остался у нас и считался неликвидом. Хотя сейчас это, конечно, звучит смешно…
В итоге мы эту песню решили сделать «добивкой» к моему первому альбом, основная ставка делалась на песню «Боже, как долго». Но «Шелковое сердце» сразу зажила, как только ее сочинили, она сразу стала популярна, ее все сразу стали петь. При том, что это очень сложная песня, все ресторанные музыканты говорят одно: «Песня – класс, но вилы в плане исполнения». Там очень сложная гармония. Так же, как и в песне «100% любви», которая большинству известна в исполнении Леонида Агутина. Вроде бы легонькая песня, а попробуйте ее спеть!
– Вы писали для Лепса...
– Да много для кого я писал, список артистов большой. Но самыми известными мои песни действительно стали у Григория Лепса.
– С ним тяжело работать?
– Мы познакомились на заре 2000-х, когда у меня какие-то песни пошли, он только начинал пробиваться на большую эстраду… Я мог запросто сказать: «Гриша, вот песня!» Он сам ведь очень редко писал песни, а сейчас вообще не пишет. У него тогда было мало песен, и он с удовольствием брал мои. Ему страшно нравилась песня «Боже, как долго». Несколько песен я писал для него на заказ…
– На заказ вообще тяжело писать?
– Ну, как вам сказать? Я же привык рождать то, что идет из души. Заказные песни всегда тяжело писать. Вот недавно заказ был от Стаса Михайлова. Ему очень нравится, как пишет Константин Арсеньев, а мы с Костей – соавторы. Арсеньев звонит мне, мол, поковыряй. Я сел и начал лопатить творчество Стаса Михайлова. Важно ведь прочувствовать артиста. Это не значит, что в обычной жизни я буду слушать Михайлова – я такую музыку не слушаю. Да я вообще музыку не слушаю – она у меня внутри. Но чтобы написать песню, нужно быть «в теме». У каждого артиста ведь своя харизма…
Ну, написали песню, отдали ему демку. Но у таких людей все сложно, у них по сто песен купленных в запасе лежат – ждут своей очереди. То ли пойдет песня, то ли исчезнет – не предугадаешь. А для нас – авторов – песня – как ребенок. Нам хочется, чтобы она вышла в эфир, чтобы она жила. Да, конечно, когда нужны деньги, мы продаем. Но сейчас с Костей мы поступаем иначе. Отдаем песню исполнителю, денег не берем, говорим – вы сначала ее запустите, реализуйте, а потом купите. Если нет, забираем обратно. Просто есть песни, за которые реально обидно.
«Киркоров не зазнайка, а деловой человек!»
– А правда, что Киркоров отказался от вашей песни?
– Он очень просил отдать ему мою лирическую песню «Невидимый». Я не отдал. Потому что я понимал: если отдам песню Филиппу, и он ее исполнит, то все мои исполнения со всех радиостанций уберут – в эфире будет только Филя. А мы рассчитывали, что эта песня станет мощным флагманом в моем творчестве. Резонанса она, правда, так и не получила, но осталась в моем репертуаре. Позже, когда у Киркорова был период турецких мелодий, у меня родилась шуточная песня «Пахлава». Встретились – мы же со студенческих времен знаем друг друга… Филипп учился на курсе музкомедии, а я – на эстрадно-джазовом вокале. Филипп начинал в питерском мюзик-холле, а я учился в училище имени Мусоргского тогда – с Ваенгой на первом курсе. После первого курса я перевелся в Гнесинку. Мы даже из Питера с Филиппом приехали в одно время. У него очень хорошая память, он всех помнит. Он вообще не зазнайка, вполне себе деловой человек. Я ему: «Песня есть». Он: «Класс, но я заканчиваю тему турецких песен, сейчас ставлю мюзикл «Чикаго» в Театре эстрады. Иди к Аврааму Руссо». Но я подумал, что это песня не Авраама, и не пошел.
– Зарубежным артистам как композитор никогда не писали?
– Пока заказов не было. Но все говорят, что у меня музыка фирменная для нашей страны, она сложновата для уха.
– В 2013 году у вас был дуэт «Мечтаем» с Константином Легостаевым . Как пришла идея такого сотрудничества?
– Мы были вместе в одном туре, и внешностью Костя мне очень напомнил моего отца в молодости. Впервые увидев его, я реально был в шоке. Ну и как-то разговорились, он загорелся идеей сотрудничества, все подгонял меня: «Давай-давай!» А в итоге мы записали песню, сняли на нее клип, и он уехал в Питер. А какое может быть сотрудничество, если один человек живет в Москве, а другой в Питере? Сложновато пересекаться...
«С развалом Союза профессиональные музыканты стали никому мне нужны»
– У вас был дуэт и с нашей землячкой Юлей Началовой, вы записывали саундтрек к фильму «Ундина»… А с ней как свела судьба?
– У меня была мечта с Юлей Началовой поработать. Но я ничего специально не делал для этого, это воля случая…
– Голос у нее есть, а песен хороших нет…
– Всем людям, которые жили на стыке времен (до развала Советского Союза и после), тяжело в определенном смысле. В Советском Союзе была определенная культура передачи, определенный ценз на музыку, на слова... В Гнесинском училище у вокалистов было много предметов – мастерство актера, сценическая речь… Сейчас этого нет. Как и профессиональных исполнителей на сцене практически нет. И все это наложило на нас определенный отпечаток, и Юля Началова – тоже продукт того времени.
Когда я заканчивал Гнесинское училище, писал развернутые трехчастные формы песни. Они были востребованы, это было интересно. Эдакий глобализм. Нас приезжали прослушивать из филармонии. Нас должны были распределять по стране... И вдруг все закончилось! Союз развалился, и я с этими трехчастными формами вышел на новый музыкальный рынок, где всех в одночасье накрыла волна «Ласкового мая» с «Комбинацией». До середины 1990-х всех музыкантов, вокалистов, композиторов – как ветром сдуло. А сейчас и Михаил Захарович Шуфутинский с удовольствием поет «Белые розы», и я с Юрой Шатуновым теперь здороваюсь.
– Как приходилось выживать? Вы вроде бы в бизнес ушли?
– Да как-то выживали. Деньги же под ногами валялись… Надо было начинать какой-то бизнес. Я занялся торговлей и достаточно быстро встал на профессиональные рельсы. Раньше это называлось спекуляцией, а потом стало бизнесом. У меня было много толковых друзей, которые закончили технические вузы, в отличие от меня, гуманитария. Они быстро адаптировались. Одни что-то изготовливали, другие имели торговые площади… Нужно было просто быть коммуникабельным человеком. Чем я и занимался.
– Не думали открыть свою звукозаписывающую студию?
– Некогда. Ели этим заниматься, нужно тогда сворачивать концертную деятельность. Не скажу, что у меня 30 концертов в месяц, но дома я, на радость домашних, бываю крайне редко. Дети особенно радуются!
– Всего у вас пять студийных альбомов…
– Четыре, пятый так и не был издан. Сейчас это уже потеряло свою актуальность. Я их дарю, и люди рады. Правда, в последнее время часто слышу: «Спасибо большое, только мне не на чем слушать!» Компьютеры-то уже без дисководов выпускают!
«От внешнего сходства с Кустурицей я и сам в шоке!»
– Вы никогда не задумывались над тем, чем занялись бы, если б не стали музыкантом?
– Моим любимым городом всегда был Ленинград – с точки зрения архитектуры, И я, конечно же, мечтал поступить в архитектурный. Но так как я родился в селе – между Брянском и Калугой, у нас была только восьмилетняя школа. А после нее поступление в Брянский архитектурный мне не светило. Из вариантов были либо училище, либо техникум. Я поступил в Калужский коммунально-строительный. Тяга к строительству была в крови…
– Зато в музыкальном плане вы всегда были подготовленным, родственникам подыгрывали в детстве на ложках, на вилках…
– У меня мама была преподавателем начальных классов и также преподавала музыку. А папа был директором школы и преподавал географию и историю. Папа играл на баяне, мама пела, а я подыгрывал на ложках. А с 5-го класса стал барабанщиком в школьном ансамбле.
– А почему вы сразу не стали получать музыкальное образование?
– Музыкальная школа находилась от нас в пяти километрах, в воинской части. И, кроме того, она была платная. Моя сестра туда ходила. Сестра у меня очень музыкальная. Она и сейчас может взять баян и чего-нибудь сигануть на нем. Родители, видимо, посчитали, что еще и второго ребенка таскать в музыкальную школу – это тяжело. У родителей попросту не было времени. Они пропадали на работе. Когда я вставал, их уже не было, когда приходил со школы – их еще не было. Я их, по сути-то, и не видел.
– Вы были хулиганистым мальчишкой?
– Мне казалось, что нет. Но я отвечал за все проделки класса. Я и еще один парень – сын завуча школы. Вот мы с ним вдвоем, по очереди, и огребали за весь класс. Но с пятого класса, когда стал барабанщиком, я уже общался только со старшеклассниками.
– Вам говорили, что вы похожи на Эмира Кустурицу?
– Да, сейчас в Москве будет его концерт, и все мои знакомые только и делают, что шутят на эту тему. Типа – о, твой двойник приехал! Если честно, я и сам в шоке от такого внешнего сходства. Когда смотрю на него, мне кажется, что вижу себя десять лет спустя. В Сербии было очень интересно, когда на меня пальцем все тыкали!
– А вы в Сербии были с гастролями или отдыхали?
– Мы ездили к одному очень интересному человеку, который считает себя последователем великого физика, властелина мира Николы Теслы. Последователем в жизненных идеях, продвинутый очень. Кстати, он имеет наши сибирские корни. Во время революции семья уехала в Сербию, но бабушка его воспитала в русских традициях, он знает русский язык. Хотя сербов и так понять можно, если они говорят медленно. Он занимается иглоукалыванием планеты, спасает мир. И он реально на некоторые события влиял, если проследить.
