Оперативное замешательство: «дела врачей» – почему в стране и регионе их становится все больше и больше

Врачи все чаще становятся фигурантами уголовных дел. Так называемые ятрогенные преступления – ненадлежащее оказание или неоказание медицинской помощи – в Следственном комитете РФ теперь выделены в приоритетную категорию – наряду с коррупцией, терроризмом и экстремизмом.

Количество врачебных дел заметно выросло и в Воронежской области. Но в отличие от нашумевшего московского «дела Мисюриной» – гематолога дорогой частной клиники, в Воронеже на скамье подсудимых оказываются врачи государственных лечебных учреждений – те, кто занимается оказанием первичной или экстренной помощи. Почему следователи все чаще работают в воронежских больницах, должен ли врач сидеть в тюрьме и есть ли у него право на ошибку – разбирался «Горком36».

Судебные хроники

Вот три самых громких «врачебных дела» с начала года.

В Советском райсуде идет процесс в отношении анестезиолога-реаниматолога БСМП № 1 Татьяны Т. (имя изменено). Женщину обвиняют в гибели 56-летнего пациента – совладельца компании «Энкор» Михаила Суржина. По данным следствия, во время экстренной операции врач неадекватно подобрала анестезиологическое пособие, спровоцировала у пациента шок, а затем и наступление смерти.

В апреле в законную силу вступил приговор врачу-педиатру с 20-летним стажем Богучарской ЦРБ Татьяне Чекунковой. Врач ошиблась в диагнозе, назначила амбулаторное лечение годовалой девочке, и та умерла от острой кишечной инфекции. Татьяну Чекункову приговорили к полутора годам ограничения свободы с лишением на этот срок права заниматься врачебной деятельностью.

А вот нейрохирург БСМП-10 «Электроника» 62-летний Александр Азаров Левобережным районным судом приговорен к реальному сроку – полутора годам отбывания в колонии-поселении с лишением права заниматься медицинской деятельностью на два года. 6 марта 2018 года судебная коллегия по уголовным делам облсуда обжалуемый приговор «засилила». Все это стало не только воронежским, но и российским прецедентом. Впервые реальный срок дали врачу-«бюджетнику», работавшему в режиме ургентной, то есть срочной медицинской помощи. Хирургов и анестезиологов-реаниматологов в «ургенте» чаще всего не хватает – из-за «синдрома профессионального выгорания», пребывания в режиме непрерывного рабочего стресса.

Азаров осужден по редкой для Воронежа статье – за неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности его смерть. Врач не оказал помощь молодому человеку, поступившему в отделение нейрохирургии после ДТП. Из-за сотрясения мозга парня направили именно сюда, а заключения хирурга общего профиля и уролога во время госпитализации были вполне удовлетворительными. Но к ночи состояние молодого человека резко ухудшилось именно в области брюшной полости. Суд согласился со следствием, что нейрохирург-дежурант проигнорировал новые жалобы пациента и его матери («Это не ко мне!») и не проконтролировал дополнительные обследования хирурга. В результате парень умер от быстро развившегося перитонита.

С легкой руки или на выгорании?

Коллега осужденного врача, пожелавший остаться неназванным, в беседе с корреспондентом сказал, что у нейрохирурга Азарова – «легкая рука» и он как нейрохирург спас много жизней.

– Но окажись на его месте другой врач отделения, результат мог быть иной. Как нейрохирург Азаров, конечно, ничем бы здесь не помог, перитониты – не его профиль. Но на потоке своих пациентов со сложными черепно-мозговыми травмами он отмахнулся от жалоб матери парня. Мол, ну болит живот – и перестанет, ведь результаты обследования брюшной полости при поступлении были неплохими, – рассказывает врач «Электроники». – В нашем отделении умирает примерно сто пациентов в год – это обычная статистика для больниц скорой помощи. Не так давно мы делали девушке операцию на шейном отделе позвоночника – и я еле уберег руку от одного лишнего движения, Бог спас. Сорвалась бы рука – пациентка оказалась бы парализованной на всю жизнь, а я – преступником. Сейчас новый стиль взаимодействия с нами – заявления, жалобы и соцсети. И вместо того чтобы выдохнуть между операциями, я вынужден сидеть и писать объяснительные на жалобы и любые замечания в публичном пространстве. Вот поэтому в том числе врачи стали уходить из профессии. Хоть таксовать – лишь бы подальше от экстренной помощи. В этом году из нашего отделения еще двое ушли, – признается наш собеседник.

По его мнению, врачей ради нормального лечебного процесса надо по возможности оградить от частых контактов с правоохранительными органами и адвокатами. Эту функцию должна на себя взять Ассоциация медицинских работников. А все профессиональные риски должны быть застрахованы.

Кстати, после вынесения приговора Азарову родственники погибшего парня уже предъявили иск к больнице на 45 млн руб. Но этот иск, говорят врачи, в итоге ударит по другим пациентам. Ведь у самих медработников зарплату не отнимут.

«Загнаны до предела»

Главный врач БСМП № 1 Игорь Банин соглашается с тем, что страхование врачебных рисков, которое уже началось в других регионах, стало бы частичным решением проблемы. Но главный выход, по его мнению, – в изменении правовой базы, в исключении понятия «медицинская услуга» и в возвращении уважительных отношений между пациентом и врачом.

– Следствие еще не сделало никаких выводов или даже закрыло дело за невиновностью врача, но шумиха уже началась, и у меня в кабинете – адвокаты. Недавно иск о возмещении морального вреда подала жена умершего пациента, которая давно с ним не жила. И это уже какой-то бизнес на крови! Коллеги загнаны и напряжены до предела. Чаще всего следователи понимают, что врачи, спасая жизнь, сделали все, что могли. Но представьте: врач отработал сутки, ему бы отдохнуть и побыть с семьей, а он фактически должен «во вторую смену» доказывать свою невиновность. Мы люди социально ответственные, и когда в отношении тебя вдруг возбуждают уголовное дело, работать становится просто невыносимо, – комментирует главврач.

Игорь Банин рассказал об инцидентах, которые в БСМП случаются все чаще.

– В приемное отделение приходит человек и требует его срочно принять, но врач предлагает сначала зарегистрироваться. «Я тебе сказал, прими! Или жалобами закидаю!» – угрожает мужчина. Иногда к нам приво­зят пациента, которого мы уже не можем спасти. А родственники потом пишут на врача заявление. Но не слишком ли большой жертвенности требует от нас общество? В России врачи стали чаще умирать на рабочем месте. Такого раньше не было, – говорит Банин.

Главврач пояснил, что в 2018 году БСМП № 1 не направила ни одного целевика на учебу в ВГМУ. Впервые за историю больницы таких желающих не нашлось. Никто не захотел работать в системе скорой помощи.

Нелинейные решения

– Но я далек от мысли, что следователи зарабатывают себе очки на «делах врачей». Устаревшее правовое поле делает их тоже заложниками. Сейчас силовики вынуждены опираться в основном на показания судмедэкспертизы. А при летальном исходе эксперт видит всю информацию «на входе» в лечение, историю болезни и результаты патологоанатомического обследования. Врач же работает в режиме реального времени, и на принятие решения у него могут быть секунды! Например, чтобы спасти пациента, хирург экстренно ампутирует ногу, а пациент после операции все равно умирает. Прав ли был врач, принявший решение оперировать? В общем, в нашей профессии нет линейных зависимостей, в мире не создано ни одной программы искусственного интеллекта по врачебной деятельности. И следователи, когда мы начинаем вместе разбираться, это признают. В большинстве случаев, принимая нестандартные решения, мы «попадаем». Бывает, что спасти человека не удается. Как не удалось спасти женщину, поступившую к нам с панкреонекрозом. Следователи разобрались и доказали, что вины врачей в смерти нет. Но целый год мы находились под общественным прессингом. И продолжали оказывать срочную помощь другим пациентам, – комментирует Игорь Банин.

На днях 62-летнего нейрохирурга Александра Азарова перевели в тюремную больницу. Состояние его здоровья резко ухудшилось.

Александр Щукин, и. о. руководителя депар­тамента здравоохранения:

– С каждым годом число операций увеличивается. При этом количество летальных случаев в стационарах остается примерно таким же, а обращений пациентов в правоохранительные органы становится больше. Это говорит о том, что при росте качества медицинской помощи пациенты стали намного активнее, стремятся отстаивать свои права. Главное в этом вопросе – справедливость.

Мы живем в развивающемся открытом обществе, и врачам с пациентами надо теснее взаимодействовать, восстанавливать утраченное доверие. В работу следователей я не вмешиваюсь, убедился, что они работают непредвзято. Подавляющее большинство врачебных дел объективно прекращается до суда.

Юрий Холубкевич, хирург:

– Законы болезней отличаются от законов физики. Их не загонишь в рамки клинических протоколов. Любой третьекурсник медуниверситета знает, что инфаркт может протекать как пневмония, аппендицит – как грипп, а гастрит – как инфаркт. И во многих случаях риск вмешательства практически равен риску невмешательства. Судить врача за врачебную ошибку – значит, совсем убить профессию. Сделать бессмысленным весь опыт. Так что берегите врачей. С нынешней охотой на ведьм скоро никто не захочет стоять в операционных – на ключевых перекрестках ваших линий жизни. Все уйдут в айтишники или в косметологи.

«Обвинительного уклона нет»

– Алексей Александрович, в чем, на ваш взгляд, причина резкого роста количества ятрогенных преступлений за последние годы?

– Заявлений и сообщений о преступлениях, связанных с врачебными ошибками и ненадлежащим оказанием медицинской помощи, поступивших в региональное следственное управление от пострадавших граждан и их родственников, стало значительно больше. Мы не можем не реагировать на них, они должны быть зарегистрированы и рассмотрены в соответствии с действующим законодательством. Проблема назревала долгие годы. Сейчас лишь вскрываются все эти болезненные нарывы.

В результате, для сравнения, в 2016 году в регионе было возбуждено 13 уголовных дел, связанных с профессиональной деятельностью врачей; в 2017 году – 40, за текущий период 2018 года – 12. При этом хочу особо подчеркнуть, что, возбуждая уголовное дело, следователь не ставит перед собой задачу сделать врача виновным. Изменилась тактика работы с заявителями, потому что в рамках возбужденного уголовного дела у нас больше возможностей докопаться до истины. Экспертизы, которые проводятся по таким делам, очень сложные, приходится изымать большой объем документов, порой привлекать десятки ведущих специалистов из других регионов – все это не осуществишь в рамках месячного срока рассмотрения заявления, поэтому мы возбуждаем уголовное дело. Цель указанных экспертиз – установление наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями медицинских работников и наступившими последствиями.

Хотелось бы отметить, что подавляющее большинство результатов следствия – отсутствие состава преступления в действиях врача. Из 40-50 уголовных дел в год в суд с обвинительным заключением уходит порядка восьми дел. Остальные мы прекращаем. А потерпевшим родственникам разъясняем, что врач не виноват, сделал все возможное. Так что врачей и пациентов сталкивают лбами не следователи, а СМИ. Следствие еще не завершено, но общественный резонанс уже запущен. Кстати, позиция Следственного комитета – это усиление защиты не только прав пациентов, но и самих врачей. Случаи посягательств на врачей, особенно скорой помощи, участились. Следователи СК оперативно реагируют на заявления о преступлениях в отношении самих врачей со стороны пациентов, по каждому факту организуется доследственная проверка и при наличии оснований возбуждается уголовное дело. Сейчас в производстве следственного управления находится дело по инциденту в приемном отделении БСМП № 1, когда пациент набросился с металлическими щипцами на медсестру.

– Еще 15 лет назад ваши коллеги отмечали, что «врачебные дела», доходя до суда, обычно там разваливались. Сейчас другая тенденция?

– За последнее время по данной категории дел был лишь один оправдательный приговор. Районный суд оправдал врача Россошанской ЦРБ, которая отправила на исследование МРТ пациента с кардиостимулятором. Но вышестоящая судебная инстанция заняла позицию следствия, был отменен оправдательный приговор, и уголовное дело направили на новое рассмотрение, медработник осужден. Вина врача была очевидной: она не обратила внимания на запись в медицинской карте пациента о наличии кардиостимулятора, при котором категорически противопоказано МРТ. В результате человек умер.

По всем вынесенным приговорам врачам в основном давались условные сроки лишения свободы или ее ограничение. Исключение – реальный срок нейрохирургу БСМП № 10 «Электроника» Александру Азарову. Но Азаров осужден по особой статье «Неоказание помощи», и это более общественно опасное деяние для врача, чем ненадлежащее оказание помощи пациенту, которое, как правило, неумышленно. А здесь нейрохирург просто проигнорировал жалобы и никак не отреагировал на резкое ухудшение состояния молодого человека. Несмотря на то, что неоднократные просьбы матери были очень настойчивы.

– Активность следователей в больницах привела к тому, что врачи стали уходить из ургентной помощи. За «врачебные дела» взялись и адвокаты. К больницам предъявляются миллионные иски. Как говорят врачи, лечить скоро будет некому и не на что.

– Увязывать напрямую кадровый дефицит врачей с количеством уголовных дел – лукавство. Не исключено, что это может быть связано с условиями труда, с зарплатой, с уровнем подготовки или настроем молодых медиков сегодня. Повторю, количество обвинительных заключений – капля в море по сравнению с количеством жалоб, которые к нам поступают. Кстати, наше более тесное взаимодействие с областным департаментом здравоохранения это количество жалоб сократило. А активность адвокатов в том случае, если врач признан невиновным, на мой взгляд, напрямую связана с понятием «потребительский экстремизм». Родственники умершего пациента не всегда понимают, что врач сделал все возможное. А адвокаты пытаются заработать на этом деньги.

– Должен ли, на ваш взгляд, врач сидеть в тюрьме?

– Практика показала, что самым тяжелым и действенным судебным приговором для врача, признанного виновным, является лишение права на занятие медицинской деятельностью. По нашему мнению, именно это наказание по ятрогенным преступлениям, а не лишение свободы, должно стать приоритетным.

Не так давно руководитель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин и президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль договорились создать совместную рабочую группу по ятрогенным преступлениям, которая подготовит новые подходы к решению проблемы. Александр Бастрыкин подчеркнул, что расследование этой категории преступлений является одним из приоритетных направлений в работе ведомства. Стороны признали, что к изучению врачебных дел необходимо привлечь Ассоциацию независимой медицинской экспертизы, а также обратиться с проблемой к президенту РФ.

в Дзен.