11.11.2022, 11:38 
Имя Эрнста Тельмана – генерального секретаря ЦК компартии Германии, расстрелянного в концлагере Бухенвальд, давно закрепилось в Воронеже. У нас есть вагоноремонтный завод имени Тельмана, была именная, «тельмановская» средняя школа № 64 с углубленным изучением немецкого языка, которая с 2011 года преобразована в воронежскую гимназию № 6. Его именем названы сквер и улица. Но мало кто знает, что Эрнста Тельмана и наш город связывают не только символико-мемориальные, но и кровные узы.
Дружба-фройндшафт, история с продолжением
Спустя больше полувека все это снова всплыло нынешней осенью в Германии, во время ежегодной конференции Международного комитета Равенсбрюка – объединения бывших узниц этого крупнейшего нацистского концентрационного лагеря для женщин, которое действует с 1956 года. В центре работы комитета находится ныне память о мужестве и страданиях узниц Равенсбрюка, среди которых советские узницы занимали второе по численности место после полек. Членами комитета теперь являются внучка Эрнста Тельмана Вера Деле-Тельман, а также кандидат исторических наук Наталья Тимофеева, руководитель действующего в Воронежском институте высоких технологий Научно-образовательного центра устной истории. Участвуя в этом году в очередной конференции комитета, историк из Воронежа передала Вере Деле-Тельман предложение от «Горкома 36» ответить на интересующие редакцию вопросы – та согласилась. В результате появилось много новых подробностей, связывающих Воронеж с легендарной семьей. А затем, через эти подробности, мы вышли на воронежцев, которые по-прежнему хранят эти связи в памяти и семейных архивах. В их числе семья Михаила Донова, который в составе Красной Армии освободил из нацистского лагеря дочь Эрнста Тельмана Ирму. Спас и продолжал лечить, стал другом семьи. Дочь Тельмана Ирма дважды приезжала к нему в Воронеж.
Так неожиданно открылась удивительная ретроспектива советского Воронежа с его традициями народной дипломатии, интернационального воспитания и подлинного братства между народами. Редакция благодарит руководителя Научно-образовательного центра устной истории Наталья Тимофееву, без которой бы этот проект не состоялся.
Первое наше интервью в этом цикле – с внучкой лидера немецкого антифашистского Сопротивления.
Вера Тельман: «Нас освободила Красная Армия, но сегодня ее роль свели к минимуму»
– Уважаемая Вера, как в вашей семье передавалась память о Второй мировой войне?
– Да, вся наша семейная история тесно связана со Второй мировой войной и с антифашистским Сопротивлением. А Равенсбрюк всегда был представлен в нашей семейной памяти, потому что он был местом заключения женской половины нашей семьи: жены Эрнста Тельмана – моей бабушки Розы и его дочери – моей мамы Ирмы. Обе они регулярно встречались с такими же бывшими узницами. А я, как и другие дети узниц, обычно присутствовала на этих встречах. В нашем самосознании мы всегда были детьми Равенсбрюка. От моей матери я слышала много историй о лагерной солидарности, о взаимопомощи узниц. Но об ужасах они старались не говорить, защищая таким образом самих себя и меня от этих тяжелых воспоминаний. А вот с дедушкой мы разошлись во времени. Его расстреляли в 1944 году, а я родилась в 1959-м. Поэтому знаю о нем только по рассказам матери. Когда бабушка Роза умерла, мать заняла ее общественное место – встречалась с людьми всех возрастов, которые часто бывали в нашем доме. У нас в квартире была такая мемориальная комната, с большим количеством фотографий и документов разных лет. Бабушка и мама еще до их заключения в Равенсбрюк регулярно посещали дедушку в тюрьмах, где он провел в общей сложности 11 лет. Сохранены фотографии этих посещений – однажды Ирме удалось пронести в тюрьму фотоаппарат и сфотографировать своего отца в тюрьме. Сохранены и открытки, письма, которые Роза и Ирма от него получали. В нашей семье быстро научились молчать – и после войны тоже. У нас в квартире была специальная доска, и мама с бабушкой оставляли на ней послания друг другу, а по прочтении сразу же стирали. Так продолжалось вплоть до самой смерти бабушки в 1961 году.
– Теперь вы сами сменили свою мать в общественной деятельности, стали членом Международного комитета Равенсбрюка. В чем заключается ваша работа? Как вообще сейчас общаются в Германии потомки узников Бухенвальда, Равенсбрюка и других нацистских лагерей?
– У нас есть разные лагерные сообщества в Германии. Есть сообщество Равенсбрюка – это немецкая общественная организация, усилия которой направлены на сохранение памяти о жертвах концентрационного лагеря Равенсбрюк. А, есть, кроме того, Международный комитет Бухенвальда и Международный комитет Равенсбрюка, куда входят представители разных стран. Я работаю пресс-секретарем немецкого лагерного сообщества Равенсбрюка. Сейчас мы в силу возраста и разных внешних причин – например, из-за разразившейся пандемии – стали не так активны, и все же наши встречи проходят регулярно. Мы продолжаем работу, продвигая главное духовное наследие всех узников. Оно базируется на недопущении впредь в мире новой войны, а также на принципах свободы, равенства, взаимоуважения всех народов и на сопротивлении расизму и неонацизму. На мой взгляд, это важнейшие духовные ценности человеческой цивилизации, перенесенные в 21 век. В мире растет бедность, между людьми и целыми народами снова разгорается вражда. А демократические свободы – снова в опасности. И еще я должна подчеркнуть, что в нашем комитете мы выступаем против любого оружия, независимо от того, где и кем оно производится.
– Лагеря Равенсбрюк, Заксенхаузен на территории Германии освобождали советские воины. Между тем, на памятных мероприятиях последнего времени, приуроченных к освобождению этих лагерей, роль Красной Армии не упоминается.
– Это несправедливо, и я возмущена. Эта тема о роли Красной Армии в нашем освобождении никогда не была полностью проговорена даже в Международном комитете Равенсбрюка. Между тем, этот исторический факт должен быть признан и провозглашен. Но пока он минимизирован. В нашем лагерном сообществе Равенсбрюка мы выступаем за сохранение советских памятников в Фюрстенберге – месте расположения лагеря. Принимали здесь до пандемии послов России, Беларуси, Украины, Казахстана. Затем вся эта активность снизилась. Теперь локдаун, наконец, снят, и мероприятия возобновлены. Но администрация мемориального комплекса лагеря в этом году послу России в приглашении отказала – в то время, как мы, общественники, снова пригласили официальных представителей всех государств, чьи граждане были здесь узниками. Всех.
– Что вам больше всего запомнилось во время поездок по России?
– В детстве я приезжала с мамой в Москву, в Ленинград. Но по-настоящему открыла для себя Россию и русских только в 2013 году, когда посетила несколько городов, где живут бывшие узницы. Оказалось, что русские люди очень открыты и дружелюбны. Я и не знала, что в СССР так трепетно относились к памяти моего деда. К нам домой в Германию тоже приезжали русские подруги мамы по заключению. Из Воронежа приезжал врач, который освободил ее из филиала Равенсбрюка – Лесного лагеря в Нойбранденбурге. Туда, в еще более жестокие условия, летом 1944 года нацисты перевели маму из Равенсбрюка. Ирма уже умирала, и этот советский врач из Воронежа ее спас, потом много лет лечил и заботился – и о ней, и о бабушке Розе. Между ними зародилась настоящая дружба на всю жизнь. Мама приезжала к нему в Воронеж. Он был не только врачом, но и отличным художником, рисовал красивые пейзажи и даже написал свой, совместный с мамой, портрет. Но я с ним не была знакома. Была бы рада, если бы история нашей семьи все еще вызывала интерес в городе, куда моя мама приезжала дважды.
На фото: Вера Деле-Тельман на фоне портрета своей бабушки Розы – жены Эрнста Тельмана – в Мемориальном комплексе Равенсбрюк во время выставки «Лица Европы». Фотография публикуется с разрешения дирекции Мемориального комплекса Равенсбрюк.