31.10.2019, 12:40 
В среду, 30 октября, в Воронеже, как и по всей стране, вспоминали людей, погибших в сталинских репрессиях. Место у нашего города здесь особенное: обнаруженные в 1989 году расстрельные ямы в Дубовке стали одними из первых в стране свидетельств массового истребления соотечественников во время Большого террора. И уже в XXI веке именно Воронеж в День памяти жертв политических репрессий стал одним из первых примеров консолидации власти и общественности в общенациональном покаянии.
Все вместе
Как повторяется уже из года в год, вчера по инициативе городской администрации и общественников семьи репрессированных и все желающие выехали на панихиду и траурный митинг на мемориал в Дубовке, где в 70 братских могилах уже перезахоронены останки 3285 расстрелянных. Память о национальной трагедии так же священна, как и память о Победе, и для ответственности перед будущим важно принимать все свое прошлое, какое оно есть – об этом сказано в обращении мэра Воронежа Вадима Кстенина к участникам акции. При поддержке губернатора Александра Гусева продолжают издаваться тома Книги памяти с именами тысяч воронежцев – жертв Большого террора.
В этом году в траурном митинге, как и обычно, приняли участие члены семей репрессированных, городская и областная власть, руководители историко-просветительской общественной организации «Мемориал», представители епархии, казачества, силовых структур, студенты, курсанты.
Личное дело
– Здесь лежит мой дедушка Иван Илларионович Колтаков, из раскулаченных. Моя семья искала его все годы после ареста. Бабушке в НКВД говорили: северный закрытый лагерь, без права переписки. Она умерла в 1983-м, так и не узнав правды. Только через десять лет мы с тетей получили доступ к архивам и узнали, что ни в какой лагерь дедушку не отправили, а расстреляли в Воронеже в 1938-м. В Дубовку мы приезжаем теперь всей семьей, с детьми, зятем, внуками. Хочется, чтобы и после меня они были здесь каждый год, – рассказала «Горкому36» пенсионерка Светлана Зверева.
И у Инны Волгиной здесь покоится дедушка – Иван Селецкий. Первый раз его как бывшего белогвардейца, поручика армии Колчака арестовали в 1931 году. Он отсидел на Колыме и вернулся в Воронеж, работал бухгалтером. В 1937-м его снова забрали, и, как узнала в 2012 году Инна Вячеславовна из архивно-следственного дела, – расстреляли. С тех пор каждый год 30 октября Инна Волгина приезжает в Дубовку.
– Моя бабушка была дочерью священника и моложе дедушки на 17 лет. Наверное, неслучайным был такой его зигзаг по этапам – вернуться все-таки в Воронеж с Колымы в 47 лет, чтобы на свет появился мой папа. И только потом воскресной ночью 37-го уйти навсегда, – рассуждает Инна Вячеславовна.
Прадед преподавателя ВГУ, теперь пенсионерки Натальи Долговой Петр Кораблин служил до революции церковным регентом и на старости лет был арестован «под раздачу» – для выполнения спущенной разнарядки по «врагам народа» чекистам как раз не хватало одного человека.
– Он жил тихо, работал бухгалтером, возвращался с работы. Как попался «для счета», как вечером на улице был арестован – моей бабушке рассказали очевидцы. Месяц она носила ему передачки, а потом ей сказали, что он сослан без права переписки. Только после рассекречивания архивных дел мы узнали, что мой прадед был расстрелян в Воронеже 28 июля 1937 года, а приговор формально вынесен 25 августа, задним числом. Прадеду вменили агитацию и пропаганду, направленную против советской власти, а также деятельность, связанную с использованием религиозных предрассудков. Ему было, как мне сейчас, 67 лет, – поделилась с нами Наталья Долгова.
Впервые в этом году в Дубовке оказались ветераны завода имени Тельмана.
– Мы открыли архивы и узнали, что здесь покоится много рабочих и инженеров нашего предприятия, – поясняет председатель заводского совета ветеранов Алла Когтева.
Молитва памяти
А еще в этот день, тоже по традиции, все желающие читали имена репрессированных. Возле кинотеатров «Спартак» и «Пролетарий» по благословению митрополита Воронежского и Лискинского Сергия прошла ежегодная «Молитва памяти». С 2010 года ее организует Преображенское братство.
– Мы молимся не только о безвинно пострадавших и погибших, но и о тех, кому молитва еще нужнее – о сотрудниках карательных органов, которые сами стали жертвами советской репрессивной машины, – пояснил Евгений Федосов, председатель малого православного братства во имя святого Тихона Задонского.
В этом году «Молитва памяти» также прошла во многих городах России, а также в Молдавии, Латвии, Франции.
Символично, что вчера же, 30 октября, исполнилось 120 лет жене Осипа Мандельштама Надежде.
– В ее лице мы должны поклониться памяти всех жен, женщин, разделивших в годы Большого террора участь репрессированных мужей. И сейчас меня беспокоит подкрадывающееся забвение в обществе. И значит, трагическое прошлое может повториться, – говорит председатель воронежского отделения Союза российских писателей Галина Умывакина.
Яма недобросовестности
Но главное событие воронежского Дня памяти жертв политических репрессий в этом году прошло незамеченным. Вчера не состоялось перезахоронения останков воронежцев из очередной расстрельной ямы. Впервые за последние 13 лет.
Первая расстрельная яма в Дубовке была вскрыта добровольцами в сентябре 1989 года, и в октябре 1990-го состоялось первое перезахоронение останков 437 воронежцев – тех, кого после расстрела сбрасывали в ямы-схроны рядом с учебным лагерем НКВД в Дубовке. В 1991-1992 годах такие перезахоронения – по всем человеческим канонам – силами общественников повторились. Всего тогда было вскрыто 25 ям, из которых были извлечены для перезахоронения останки 924 человек. Раскопки возобновились в 2006 году уже по инициативе и при финансовой поддержке областной администрации и в соответствии с проектом «Память», разработанным городской комиссией по восстановлению прав жертв политических репрессий и комиссией областного правительства. Всего за это время были перезахоронены останки 3285 расстрелянных. Всего в ямы Дубовки, по подсчетам общественников и экспертов, было сброшено до 10 тыс. убитых людей. Почему же в этом году раскопки и перезахоронения не продолжились?
– Да, весь 2019 год раскопки не велись, и сегодня мы впервые не перезахораниваем, – пояснил «Горкому36» руководитель воронежского «Мемориала» Вячеслав Битюцкий. – Мы просто провели поминовение, хотя средства из областного бюджета на раскопки и перезахоронения выделяются регулярно. Городская и областная власти всегда очень ответственно относятся к этой процедуре и к самой обязанности государства чтить память жертв политических репрессий. Но областной краеведческий музей, выступающий заказчиком этих работ, больше не открывает торги на проведение раскопок с поисковыми организациями. Хотя сами поисковики по-прежнему готовы эксгумировать и перезахоранивать. Все застопорилось еще в 2016 году, когда краеведческим музеем договор на проведение раскопок был подписан, а потом в одностороннем порядке вдруг расторгнут – в моем понимании, незаконно и просто недопустимо. Потому что сама процедура достойного погребения невинно расстрелянных людей – акция священная. То, что этого впервые за много лет не произошло сегодня – к большой политике не имеет никакого отношения. Всего лишь вопрос местной недобросовестности отдельных функционеров.
Из-за этой недобросовестности останки тысяч расстрелянных людей по-прежнему лежат в ямах, в которые их сбросили в конце 1930-х годов.
