16.06.2023, 17:55 
В преддверии Дня памяти и скорби, а также накануне Дня медицинского работника Виктор Бахтин рассказал о еще одной открывшейся странице в истории оккупации города – участи маленьких пациентов воронежской офтальмологической больницы и их медсестры Анны Вороновой.
Иной выбор
– Виктор Викторович, в предыдущем нашем интервью вы этой темы уже коснулись: в Песчаном логу вместе со слабовидящими детьми была расстреляна их медсестра. Здоровая и дееспособная, она не подпадала под нацистскую программу «Т-4» и могла бы сохранить себе жизнь. Какие подробности вам удалось вывести из архивов в научный оборот?
– Да, в братской могиле Песчаного лога лежат останки маленьких пациентов воронежской глазной больницы. Представитель знаменитой врачебной династии Татьяна Николаевна Русанова в своих воспоминаниях уже приводила устные свидетельства одной из медсестер: в воронежской больнице оставались незрячие и слабовидящие дети из районов области, заботу о них взяла на себя медсестра, бывшая сестра милосердия Екатерина Воронова. Когда фашисты вошли в город, эта женщина осталась в больнице с детьми. Ухаживала за ними, чем-то кормила. Когда немцы выгоняли население из Воронежа, ей предложили покинуть больницу. К тому же она могла воспользоваться своим происхождением. Воронова была дочерью царского генерала и могла бы убедительно выдать себя за жертву большевиков. Могла продемонстрировать свое знание немецкого языка и поступить к врагам на службу. Могла. Но сделала иной выбор. И осталась с детьми. А когда поняла, что ее пациентам грозит смерть, то пыталась убедить фашистов отпустить маленьких слепых просить милостыню по селам. Ведь слепые дети никак не опасны немецкому командованию. Сама же она готова была идти с ними поводырем. Но фашисты не собирались оставлять в живых инвалидов. И Воронова отправилась со своими пациентами в Песчаный лог. По факту повторила подвиг Януша Корчака, который не бросил своих воспитанников и пошел с ними в газовую камеру. Все эти задокументированные обстоятельства не дают мне покоя уже несколько лет.
никого не щадя
– Эти документы как-то связаны с историей Дома инвалидов, которую вы открыли обществу в самых трагичных подробностях?
– Да. Ведь до недавнего времени считалось, что в Песчаный лог были увезены на массовое уничтожение раненые мирные жители, находившиеся на излечении в госпитале для гражданского населения в здании школы №29 по улице 20-летия Октября.
В архивном деле ЧГК по обстоятельствам трагедии я увидел акт судебно-медицинской экспертизы, который прежде в открытой печати не публиковался. Вот из него цитата:
«Все трупы эксгумированы, подвергнуты судебно-медицинскому исследованию и распределены по возрасту.
Дети от грудного до школьного возраста – 22 человека
Школьного возраста до 15 лет – 13 – ″–
Подростки и юноши от 15 до 20 лет – 12 – ″–
Мужчины от 20 до 30 лет – 4 – ″–
Мужчины от 30 до 40 лет – 7 – ″–
Мужчины от 40 до 60 лет – 28 – ″–
Мужчины от 60 лет и выше – 59 – ″–
Женщины от 20 до 30 лет – 39 – ″–
Женщины от 30 до 40 лет – 51 – ″–
Женщины от 40 до 60 лет – 85 – ″–
Женщины от 60 лет и выше – 130 – ″–
Все трупы в полуистлевшей одежде. В карманах одежды 171 трупа обнаружены документы, удостоверяющие личность – паспорта…»
Так вот, группа незрячих детей из глазной больницы была помещена оккупационными властями не в госпиталь для гражданского населения, расположенный в 29-й школе, а через дорогу – в Дом инвалидов. Там с ними и оставалась медсестра Воронова, продолжая заботиться и опекать. А когда постояльцев стали вывозить на машинах в Песчаный лог, она поехала с ними. И вместе с ними погибла. Первое упоминание о Вороновой я увидел во время работы с рассекреченными архивами ФСБ. В них говорилось, что во время оккупации пожилая медсестра офтальмологической больницы Анна Воронова просила принять ее на работу в госпиталь для гражданского населения и сообщила, что является сестрой писательницы Ч. Меня сразу заинтересовал этот факт.
Три сестры
– Так Екатерина или Анна Воронова? Как на самом деле ее имя?
– В воспоминаниях Татьяны Николаевны Русановой Анна Воронова была ошибочно названа Екатериной. А истину помогло установить указание в рассекреченных архивах на родство Вороновой с «известной писательницей». «Писательница Ч.» – это Лидия Чарская, известный в начале ХХ века автор произведений для детей. Анна приходилась ей сводной сестрой, по отцу. Она родилась 11 августа 1891 года в Петербурге в семье военного инженера Алексея Воронова, который дослужился до чина генерал-лейтенанта. Анна училась в Константиновской гимназии, затем в Смольном институте. Во время Первой мировой войны работала сестрой милосердия. О советском периоде жизни Анны Алексеевны документов пока найти не удалось. Что заставило ее перебраться из Северной столицы в Воронеж – тоже загадка. Возможно, в 30-х годах Воронову выслали из Ленинграда как человека дворянского происхождения. Но мне удалось связаться с ее внучатой племянницей Александрой де Фиркс, которая живет в Австралии и занимается историей своего рода. Она мне ответила:
«Если предположить, что эта женщина – действительно сестра писательницы Чарской, то единственный «кандидат» в этом случае – сестра моего деда Анна Алексеевна Воронова (родилась в 1891 году). У самой Чарской не было, насколько я знаю, ни родных братьев, ни родных сестер, а только сводные братья и сестры, среди которых и мой дед Павел Алексеевич Воронов.
Сестер у деда было две, Анна и Наталья. Наталья (1895 г.р.) вышла замуж и эмигрировала после революции, и в годы Второй мировой войны точно не была в СССР.
К сожалению, я ничего не знаю о судьбе Анны после 1917 года, так что не могу рассказать Вам про нее еще что-то, что дополнило бы рассказ о ней в годы войны. Будем надеяться, что какие-то документы еще найдутся…»
Александра де Фиркс ничего не знала о героической и трагичной судьбе сестры своего деда Анны Алексеевны. Пока я получил из Австралии только одно письмо. В том числе – дореволюционную фотографию из семейного архива. Одна из девочек на фото и есть воронежская медсестра Анна Воронова. Надеюсь, со временем мне удастся разыскать новые подробности истории этой удивительной русской женщины. Но уже совершенно очевидно, что ее имя должно быть увековечено в памятнике или в названии одной из воронежских улиц, а также в учебниках истории.