28.07.2017, 13:00 
Сегодняшний наш герой – актер театра и кино, выпускник Воронежского государственного института (теперь – академии) искусств Дмитрий Быковский. Таких, как он, по праву называют «народными артистами» – не по официальному званию, но по признанию множества зрителей, ставших поклонниками его таланта.
Дмитрий родился 48 лет назад в столице Киргизской ССР – городе Фрунзе (сегодня – Бишкек). Там он окончил школу, оттуда призывался в Советскую Армию, туда и вернулся, отслужив в разведывательно-десантной группе, базировавшейся в Венгрии. С развалом Союза его семья переехала в Воронеж, и именно здесь будущий Джексон из популярного нынче сериала «Ментовские войны» сделал первые шаги к признанию, получив профессию, которая – пусть и не сразу – позволила ему раскрыться в полной мере и стать любимцем публики.
Признаюсь, давно хотелось познакомиться с Дмитрием, уже не один год живущим в Северной столице, и сделать с ним интервью. Да все как-то не получалось. Но журналистская мечта все-таки осуществилась, а свел нас общий товарищ, известный воронежский шансонье Владимир Бочаров. Знакомство «вылилось» в почти часовой телефонный разговор. Мой собеседник, лишенный напрочь какого-либо налета «звездности», ответил на все подготовленные вопросы и, я не сомневаюсь, был весьма откровенен.
«Джексона мне напророчили»
– Конечно, мы в свое время не просто так в Воронеж переехали, – заметил Дмитрий в начале нашей беседы. – Маманька моя родилась в селе Успенка Курской области, а потом ее большая семья перебралась в поселок Придонской. Там, на местном кладбище, лежат мои деды, бабушки. У матери шесть сестер, так что родни по Воронежу у нас разбросано много.
Еще живя в Киргизии, мы с мамой периодически приезжали сюда к родственникам. Помню времена, когда всеми вместе собирались и чуть ли не километровый стол накрывали. Я люблю Воронеж, считаю его своим городом. И рад, что в непростой жизненный момент он меня принял очень хорошо. Ведь Среднюю Азию, свой родной дом, мы покидали, разумеется, не по собственной воле.
– Дима, в актерскую профессию вы ведь попали, в некоторой степени, при случайном стечении обстоятельств?
– Да, сначала устраивался в воронежский СОБР. Даже успел пройти соответствующий отбор, однако меня в итоге так и не приняли – из-за отсутствия российского гражданства. Ну а потом получилось так, что в 25 лет поступил в Воронежский государственный институт искусств. Мастером моего курса была Виолетта Владимировна Тополага, которой я очень благодарен за все.
Всегда вспоминаю добрым словом и еще одного человека – Александра Самохина. Познакомились с ним случайно, я тогда был студентом первого курса, а он – действующим «опером» Коминтерновского РОВД. Встретились впервые, когда Александр Григорьевич в нашем общежитии искал какого-то негодяя. Мы оба были увлечены гитарой, сошлись на этой теме и со временем подружились.
Я приходил к нему в отдел, и он мне милицейскую жизнь изнутри показывал: мол, вдруг тебе когда-нибудь доведется в кино «мента» сыграть. И получается – напророчил! Половина образа Джексона из «Ментовских войн», можно сказать, с Григорьевича мною «списана». Дядька добрый, порядочный, мы и сейчас с ним созваниваемся, хорошо общаемся.
– Бывший десантник, высокий и крепкий парень с отличным чувством юмора наверняка ведь был звездой «общаги» и студенческих вечеринок…
– Не без этого, конечно! Про «звездность» не скажу, но, конечно, я был в ту пору личностью очень яркой. Точно знаю, что про меня в институте много легенд до сих пор ходит. Пошутить я всегда любил, чего уж тут... Были ли эти шутки добрыми? Ну, всегда по-разному.
Помню, мы ставили спектакль по Нилу Саймону, в котором я играл американского сержанта. Понадобилась форма, обратился за помощью к тому же Самохину, и он привез «омоновские» куртки. Как-то с ребятами оделись в них и решили пошутить: пошли у абитуриентов документы проверять, прописку, штрафы «выписывали». Конечно, глядя на мою «асоциальную» физиономию, никто не мог поверить в то, что я – актер. Ну а в итоге пришлось объяснительные писать (смеется).
«Народ встретил от души»
– Насколько тесные отношения поддерживаете сейчас с нашим городом? Частенько сюда наведываетесь?
– Раньше каждое лето бывал у мамы в селе Ивановка Панинского района. Как-то приехал на Новый год и устроил там концерт. Предложил соседям: «Если полсотни человек соберете, то все сделаем!» Поставили прямо у дома трактор с прицепом, загрузили на него аппаратуру, подключили цветомузыку. И понеслось – с двенадцати ночи и до четырех утра. По «цыганской почте» информация прошла, так и с пяти деревень народ съехался, и из Воронежа, всего – человек четыреста.
Люди от души меня встретили. Ивановка ведь – Богом забытый уголок, местной администрации на все наплевать, и там давно ничего подобного не было. Но особенно мне такой момент понравился. Конечно, народ в честь праздника гулял-выпивал, однако и без драк дело обошлось, и никто никакого мусора за собой не оставил – все чисто, аккуратно. Теперь мама в Бабяково живет, туда я еще не приезжал. Конечно, забирал ее к себе, она у меня гостила. Однако насовсем перебираться в Петербург наотрез отказывается.
– С кем из воронежцев, помимо, разумеется, родных, общаетесь?
– Друзей и приятелей у меня там много. Не только в Воронеже, но и в Борисоглебске, Карачане, других уголках области. Всех не перечислю! Когда приезжаю, то обязательно встречаюсь со своим старшим двоюродным братом Леонидом. Большой привет ему от меня! Так уж в жизни порою бывает, что двоюродные-троюродные братья оказываются нам даже ближе родных.
Если же говорить о каких-то местах, то при первой возможности стараюсь выбраться куда-нибудь за город, так как воронежскую природу очень люблю. У матери в деревне всегда босиком весь отпуск ходил. Правда, чернозем так в ноги въедается, что потом, перед отъездом домой, его и в баньке отмыть тяжело (смеется).
«В БДТ мне было уютно»
– Ваш путь к известности получился достаточно тернистым. Ведь до того, как оказаться в Санкт-Петербурге и «засветиться» в популярных сериалах, вы и в Волгограде поработали, и в Липецке. Тот период жизни был, наверное, не самым простым?
– Уехав в Волгоград, я попал в местный экспериментальный театр. Его хозяин, грузин по национальности, продержал меня три года. Вот такая у него необычная тактика была, согласно которой актера надо «выдержать». Я же, наоборот, никогда не мог усидеть на месте. Получилась своего рода золотая клетка. Понял, что надо уезжать, и отправился в Липецк, где играл в муниципальном театре. Кроме того, пел по вечерам в кабаках, подрабатывал. Театр ведь, как правило, не кормит. В общем, 1990-е были веселыми!
В то же время сильно хотелось попасть в кино. Решил поехать именно в Петербург: даже и не знаю, почему, но этот город всегда мне очень нравился, тянул к себе. В Питере пришел на показ в Большой драматический театр имени Георгия Товстоногова, а там мне сказали, что 50 человек, как планировали, уже набрали. Но, дескать, если художественный руководитель, знаменитый Кирилл Лавров разрешит, то показывайтесь.
Потом и он подъехал на солидном «Мерседесе». Я подошел к нему, рассказал свою историю. Кирилл Юрьевич похлопал по плечу: «Что ж, давай!» Показывался я с чеховским «Медведем», и как-то получилось, что из всей полусотни претендентов одного только меня взяли в труппу.
Не скажу, что был избалован в БДТ количеством ролей. Играл, прямо скажем, немного. Однако все роли – очень хорошие. Например, Никитка во «Власти тьмы» по Льву Толстому, кузнец Вакула в гоголевской «Ночи перед Рождеством». Сейчас из театра ушел в свободное плавание. После смерти Лаврова многое там поменялось, что происходит сейчас – не знаю. Но я твердо решил попробовать себя в чем-то другом.
– В БДТ вы встретились с целым созвездием настоящих легенд: Кирилл Лавров, Леонид Неведомский, Георгий Штиль, Олег Басилашвили, Нина Усатова – это список можно бесконечно продолжать. Сложно было стать, что называется, «своим парнем» в такой именитой компании?
– Вот как раз дядя Жора Штиль меня сразу очень тепло встретил. Фактически он стал моим крестным отцом в театре. Дружим с ним, общаемся. Раньше я всегда привозил ему из Воронежа хороший самогончик, сальце домашнее. Только самые добрые слова могу сказать про дядю Леню Неведомского, покойного Андрея Толубеева. Не знаю, кому как, но мне в БДТ было уютно, я никогда не чувствовал себя там каким-то инородным телом.
В труппу меня ввели в спектакле «Пиквикский клуб». В нем играли Николай Трофимов, Олег Басилашвили, другие большие величины. Когда впервые вышел на сцену с такими людьми… Даже не помню, о чем в тот момент думал. Только одно казалось: я стою на сцене, а люди из зала видят, как у меня коленки трясутся.
«Всегда есть люди, которые круче тебя»
– А когда сами почувствовали себя узнаваемой персоной?
– Как-то особо и не задумывался об этом. Хотя, конечно, народ стал меня замечать после выхода «Ментовских войн». Вообще, считаю, что никакая я не звезда, а просто узнаваемый актер.
– То есть пресловутая «звездная» болезнь, погасившая немало талантов еще на заре славы, обошла вас стороной?
– Конечно. Расскажу такой случай. Тот самый спектакль по Саймону «Билокси блюз» был нашей дипломной работой в Институте искусств. Его посмотрел Зиновий Анчиполовский – дядька строгий, известный шекспировед, знаменитый критик. И, видимо, чем-то его тогда «зацепил» сержант Туми в моем исполнении. Зиновий Яковлевич написал в одну из воронежских газет рецензию, и отметил в ней роль молодого актера Быковского.
Мне, разумеется, было чертовски приятно! Схватил газету, приехал в деревню, показал бате. Он-то у меня кузнецом был, и когда узнал, что я поступил в Институт искусств, только матюгнулся слегонца. Так вот, отец статью прочитал, аккуратно вырвал ее из газетного номера, насыпал туда махорочки, свернул самокруточку. Потом закурил и сказал: «А теперь иди и за свиньями дерьмо убери. У нас тут нет монтировщиков!»
По батиному лицу все равно видно было, что он за меня рад. Но этот урок я на всю жизнь запомнил. Да, есть люди, которые поймали «звездуху». Не раз с такими встречался. Но меня эта «болезнь», думаю, не коснулась – и слава Богу. Наверное, сказалось здесь и то, что в артисты я пошел в 25 лет, пройдя армию, имея уже определенные жизненные взгляды. Понимал, что как не выпендривайся, а всегда есть люди, которые круче, лучше тебя. Сегодня ты нос задрал, а завтра – о землю шваркнут и на место поставят.
– В общем, популярность вы воспринимаете как вещь вполне обыденную?
– Очень осторожно к ней отношусь. Она ведь, повторюсь, как приходит, так и уходит быстро. А когда ты привык к славе, потом очень больно падать. Был ведь пример, допустим, Владислава Галкина. Все его любили, обожали, но стоило где-то оступиться, миллионы людей с удовольствием принялись его «грызть», поливать грязью. Хотя, я считаю, он был хорошим человеком и шикарным актером. Влада просто затравили…
«Супруга – мой консультант»
– Первый сезон «Ментовских войн» вышел на экраны в начале 2005 года. Дима, вы могли тогда предположить, что этот сериал получит столь серьезное признание, и его история растянется более чем на десятилетие?
– Однозначно – нет. Изначально ведь и моего Джексона там было достаточно мало. Я уж, как мог, старался вставлять в роль какие-то самим придуманные «фишки», поговорки, не раз невзначай передавал приветы своему любимому Воронежу. А народу этот персонаж полюбился – и пошло-поехало. Конечно, сейчас не могу не признать: «Ментовские войны» – проект, который меня, что называется, «вытащил».
– Ваша супруга, Наталья, как и «сериальный» Джексон, является действующим подполковником полиции. Приходилось выслушивать от нее критику или, напротив, самому обращаться за советами?
– Критики не было. Но когда возникает какой-то вопрос по сценарию, определенное недоверие к тому, что в нем написано, всегда звоню Наташе, советуюсь. Так что в этом плане жена – мой консультант.
– В 11-м сезоне «Войн», съемки которого уже начались, подполковника Евгения Иванова мы больше не увидим?
– Даже и не знаю, честно говоря. Пока никто не звонил, ничего не предлагал. Да и Джексона, надо признать, стало многовато. К тому же и сценаристы уже «выдыхаются»: тяжело им сохранять динамику, по-прежнему делать сериал таким же захватывающим для зрителей.
Но есть другие интересные проекты, которыми я с удовольствием занимаюсь. Скажем, снялся в четвертом сезоне сериала «Физрук», который должен выйти, по-моему, в октябре. Кроме того, сыграл в полнометражной ленте «Будь моим продюсером». Полагаю, хорошая комедия получилась.
«Негодяев играть интереснее»
– Вы ведь не первый год и мультфильмы озвучиваете. С чьей подачи занялись этим делом, насколько оно вам понравилось?
– Здесь надо сказать, что я, когда еще малым пацаненком бегал, очень любил комиксы рисовать. С детства хотел озвучить мультик, оживить картинку так, чтобы она заговорила твоим голосом, показала характер. И в 40 лет эта мечта сбылась! Меня пригласили озвучивать Илью Муромца в мультфильме «Три богатыря и Шамаханская царица», так еще и деньги предложили. Я тогда сказал: «Ребята, да вы что?! Сам готов вам заплатить!»
Все это мне приносит огромное удовольствие. Конечно, запомнилась и работа в «Урфине Джюсе и его деревянных солдатах». Она небольшой получилась, но очень интересно было одним голосом озвучить двух саблезубых тигров-близнецов. Отмечу и южноафриканский мультфильм «Джок», где мой персонаж был главным отрицательным героем. Негодяев, вообще, и играть, и озвучивать интереснее: у них палитра красок больше, ведь где-то надо подлизаться, кого-то обмануть. А положительный человек – он все-таки более прямолинейный.
– Понятно, что актер Дмитрий Быковский теперь уже неизбежно будет ассоциироваться, прежде всего, с Джексоном. Дима, но если все-таки попробовать абстрагироваться от этого образа, какие роли, сыгранные в театре и кино, стали лично для вас особенно дорогими и запоминающимися?
– Одна из любимых – начальник Краснодонской полиции Василий Соликовский в сериале «Молодая гвардия». Меня тогда спрашивали: «Не боитесь исполнять эту роль?» Нет, наоборот, было очень интересно. Вообще, так вышло, что я параллельно снимался в двух фильмах о Великой Отечественной войне. И там, и там показаны события 1942 года, но в «Истребителях» я играл советского генерала авиации, а в «Молодой гвардии» – полицая.
Почему нет? Во-первых, это – моя работа. Во-вторых, дело ведь происходило на Дону-батюшке, который, насколько я помню, большевиков особо-то и не жаловал. И таких, как Соликовский, было немало. Да и в целом история – очень сложная штука. В школе нам одно рассказывали, а потом все принялись доказывать, что дедушка Ленин – не такой уж и хороший человек.
Кстати, изначально Соликовский был прописан исключительным садистом, палачом. Но потом мы с режиссером Леней Пляскиным решили его как-то очеловечить, объяснить хотя бы, почему он все это делает. В итоге появилась сцена, в которой мой герой, «в хлам» пьяный, рассказывает своему помощнику, как красные расстреляли его семью, оставили одного. Вообще, люблю работать с режиссерами, которые идут актеру навстречу. Тогда создаются очень интересные вещи.
– Перед премьерами фильмов со своим участием сильное волнение испытываете?
– Я же больше в сериалах снимаюсь. Хотя приходил на первые показы «Белого тигра» Карена Шахназарова, «Левиафана» Андрея Звягинцева. В любом случае, в фильме ведь как: что надо режиссеру – оставили, что не нужно – вырезали. А вот премьера в театре – совсем другая история. Тут уже никак не отвертишься, и народ тебя примет только так, как ты сейчас сыграешь. Здесь, безусловно, немалое волнение присутствует.
«Пою так, как самому нравится»
– Сейчас в каких-то театральных постановках участвуете?
– Да. Играл Грига в хорошем, веселом мюзикле «Безымянная звезда», только почему-то он «заглох». Здесь, я думаю, не актеров вина, а продюсеров. На данный момент участвую в нескольких работах, и, возможно, сделаем спектакль на двоих с еще одним воронежцем – Сергеем Селиным. Так что, надеюсь, посетим наш город с такой премьерой.
– Дима, а каковы были ваши первые шаги в качестве певца?
– Начиналось все, как я уже сказал, с кабака, который меня подкармливал. А продолжилось в группе «Пятилетка» воронежского продюсера Алексея Брянцева. Это был эксперимент: приезжал, мы записывались, выпустили в итоге пять альбомов. Но дело в том, что я сам никогда, слава Богу, не «сидел», а делать то, в чем не разбираюсь, не люблю.
Да и не должно быть блатной романтики слишком много. Поэтому в определенный момент сказал Брянцеву «Леша, извини!», и мы с ним расстались. Кроме того, актеру БДТ приходилось петь сплошное «зона-зона, зона-зона». И все тот же Кирилл Юрьевич Лавров говорил мне: «Ты уж будь поосторожнее. А то прилепишь сам себе клеймо на лоб, потом одних зеков играть будешь».
Сейчас же я могу петь так, как мне самому нравится, а не продюсеру. Где-то юморочка подпускаю, где-то больше души вкладываю. Никаких штампов нет, есть время все тщательно обдумать. И уже не приходится, как оно порой в «Пятилетке» бывало, по десять песен за один день записывать.
– У вас ведь и свой музыкальный коллектив есть?
– Да. В частности, в него входят бывший гитарист группы «Пикник» Саша Рокин, аккордеонист Витя Смирнов из «Братьев Жемчужных». Есть хорошие клавишники, трубачи. Бывает, мы вместе выступаем, а когда-то и один пою. Из песенников работаю с Алексеем Тополовым, Александром Смирновым, Игорем Латышко. К сожалению, несколько лет назад ушел из жизни еще один мой автор – Дмитрий Василевский.
И, конечно, сотрудничаем с воронежцем Володей Бочаровым, которому передаю огромный привет! Я очень его уважаю, люблю бывать у него в гостях. По-моему, Вовка – как раз и есть настоящий шансонье, в самом прямом понимании этого слова. В его замечательных песнях и юмор присутствует, и душа, и боль. Также из людей шансона дружу с настоящим корифеем жанра Славой Медяником, Сашей Звинцовым.
Езжу по городам, устраиваю творческие встречи, что-то пою, рассказываю. Мне такой формат общения со зрителем нравится, совмещаю приятное с полезным. Люди приходят, благодарят. Сейчас будем ставить пьесу «Вкус черешни», в которой, думаю, и все мои музыканты поучаствуют. Должна получиться интересная жизненная история. Плюс – живая музыка.
«С дочкой мы – лучшие друзья»
– В сорок с «хвостиком» мужчины нередко уже в дедушках ходят, а вы в очередной раз стали отцом. Рождение лапочки-дочки заставило как-то по новой «перетряхнуть» свою жизнь, отказаться, может быть, от каких-то привычек, увлечений?
– Естественно! Моя маленькая дочка и молодая жена заставляют, прежде всего, быть в тонусе. Действительно, кое от чего отказаться пришлось. Правильнее даже сказать, что рождение Аксиньи вообще очень многое поменяло. Раньше ведь меня было днем с огнем дома не найти: какие-то бесконечные дела, заботы, встречи. Теперь же, как только времечко появляется, сразу к доченьке мчусь.
Сейчас вот приехал с гастролей из Новосибирска, а она меня уже ждет. В такой день не ведем ее в детский сад, а вместе гуляем, веселимся, катаемся на каруселях. Очень хочется, чтобы таким она меня всегда и помнила. Папа для нее – лучший друг! («Но иногда ругается», – подсказывает в трубку Ксюша, заставляя нас обоих рассмеяться.)
– Имя Аксинья, выбранное для дочери, это – дань вашим казачьим корням?
– Нет. Хотя, может быть, что-то где-то и «мелькнуло». Просто я люблю старые русские имена. Недавно отводил дочку в садик и услышал, как какой-то мужик сына окликнул: «Демьян!» Я еще подумал: «Вот это шикарное имечко! Молодец, папа!»
– Вообще, что такое в вашем понятии «быть хорошим отцом»?
– Не самый простой вопрос… И, честно говоря, не всегда я был хорошим отцом. Есть старший сын, в отношениях с которым имеются сложности. Когда он родился, я молодой еще был, многого не понимал. А теперь в 40 с лишним лет доча появилась – и все уже совсем по-другому воспринимается. Наверное, чем старше мужик, тем больше детей ему надо производить на свет. Да и, если в целом, русским людям нужно плодиться, а то как-то маловато нас становится в последнее время.
– Дима, спасибо за долгий и интересный разговор. Что напоследок пожелаете вашим воронежским поклонникам и поклонницам, своей семье и себе самому?
– Прежде всего – мирного неба над головой и добра. Хочется, чтобы все мы, наконец, научились любить и ценить друг друга – не на словах, а на деле. Тогда и нас будут любить и уважать. И, конечно, желаю всем настоящих, преданных друзей. Их ведь, в отличие от разных «горлопанов», которые порой нас окружают, много не бывает.
Фото из архива Дмитрия Быковского