2024-03-29

Дебютантка премии «Браво» Анна Гаврилова – о роли на сопротивление, внутренних зажимах и спектаклях со смыслом

Дебютантка премии «Браво» Анна Гаврилова – о роли на сопротивление, внутренних зажимах и спектаклях со смыслом

Молодая актриса Воронежского драмтеатра им. Кольцова Анна Гаврилова получила профессиональную премию «Браво» в номинации «Дебют» за современный образ Машеньки в классике – спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» Александра Островского. 

В интервью «Горкому36» артистка рассказала о работе над победной ролью и о том, как вышла на сцену, вопреки родительской воле о «серьезной» профессии.

В поисках Машеньки

– Анна, театральная премия «Браво» – престижная региональная награда, и вы, работая всего два года в театре, уже ее получили. Что она для вас значит?

– Не думала, что премия «Браво» такая популярная. Мне столько людей за эти дни написали поздравления, родители пришли на церемонию награждения. Для меня это значит, что я хорошо сделала свою работу, что я на правильном пути.

Я занималась в художественной школе и танцевала в народном ансамбле «Ровесник», и у меня есть награды в этих областях, в вузе тоже получала дипломы, но эта, конечно, самая ценная.

– Со сцены вы благодарили заслуженную артистку России Елену Гладышеву, которая стала вашим партнером по спектаклю «На всякого мудреца довольно простоты». Как она помогла вам при работе с ролью?

– Елена Гладышева – одна из самых любимых моих актрис, и мне повезло с ней работать. Когда мы ставили Островского, она всегда давала мне правильные советы и поддерживала: «Аня, не переживай, когда не получается. Это изменится». Я от природы перфекционист и хочу, чтобы с первой репетиции все шло идеально. Елена Ивановна мне говорила: «Анечка, так не бывает, это работа, длительный процесс». Она стала моим наставником, поэтому я не могла о ней не сказать. Мне была предоставлена не просто роль, а возможность учиться у великой актрисы.

И в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» занят абсолютно звездный состав. Когда вывесили списки распределения, я пребывала в шоке. Ректор моего института искусств Сергей Викторович Карпов, заслуженные артисты России Вячеслав Михайлович Зайцев и Надежда Константиновна Леонова, Юрий Анатольевич Смышников – и каждый маэстро сцены. И среди них – я. Это для меня безумная ответственность.

– Машенька в интерпретации режиссера Владимира Петрова и вашем исполнении – современная юная особа. Она похожа на вас?

– Нет. Владимир Сергеевич, когда давал мне эту роль, сказал, что она на сопротивление. В институте уже переиграла всех принцесс и графинь: исходили всегда от типажа – я высокая, у меня низкий голос. Играла героинь, но характерных, а Машенька самая характерная из всех.

Не смогла бы с такой, как она, дружить в жизни – она капризная, хитрая, умная дурочка. У нее роль такая – играть дурочку. Мне это не близко, но я все равно люблю этот образ, потому что мы довольно долго вместе. До сих пор ищу свою Машеньку, и думаю, что мне еще надо много и усердно работать над образом. Недовольна тем, что получается, и «репетирую» даже в маршрутке. Но уже стала ее понимать.

Анна Гаврилова справа и Елена Гладышева в спектакле На всякого мудреца довольно простоты Фото из архива драмтеатра (1).jpg

Анна Гаврилова (справа) и актриса Елена Гладышева в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты". Фото из архива драмтеатра им. Кольцова. 

– Машенька говорит не вашим родным голосом. Трудно ли «держать» эту интонацию на протяжении всего спектакля?

– Владимир Сергеевич сразу мне сказал, что Машенька – это представительница современной золотой молодежи, у которой огромные ресницы, большие губы, и ее ничего, кроме денег, не интересует. От этого мне и показалось, что она должна говорить высоким писклявым голосом. Свои первые реплики именно так и прочла, а режиссеру это понравилось.

Это тоже на сопротивление, потому как ее голос мне не свойственен. Конечно, это тяжело. И поначалу я боялась, что из-за волнения буду сбиваться. И теряла эту интонацию на репетициях. Режиссер то и дело делал замечания: «Потеряла, ушла». Думаю, и на первых спектаклях это тоже случалось. Но теперь, даже если не говорю текст на сцене, в голове у меня звучит голос Машеньки. Сейчас, когда мы чаще стали играть эту постановку, мне кажется, что нащупала нужную тональность.

«Да по тебе Щука плачет!»

– Вы – не из творческой семьи. Почему решили стать актрисой? Расскажите, как поступали?

– Да, моя мама работала в соцзащите, а отец работник ведомственной охраны РЖД. Как я шучу: в семье не без урода (смеется). Когда маленькая была, я очень хитро выпрашивала конфеты, и папа мне говорил: «Да по тебе Щука плачет!» И я реально представляла рыбу. Потом, когда подросла, мама отдала меня в ансамбль танца «Ровесник», у меня началась гастрольная жизнь. Тогда и поняла, насколько мне это нужно. Мы все актеры немного наркоманы: то волнение, которое ты испытываешь при выходе на сцену, оно в реальной жизни нигде не встречается. Это какой-то особый вид волнения, адреналин, который получаешь до выступления и после.

Но по классике – родители были против актерства, хотели, чтобы сперва я получила хорошую прибыльную специальность. Меня готовили в архитектурный, и я знала, что пройду туда на бюджет, но в один момент все изменилось. Подруга позвала меня на прослушивание в студию «Мы», которая открывалась при фонде Константина Хабенского в Воронежском концертном зале (ныне «Театральная 17» – прим. авт.). В тот день по телевизору показывали фильм «Географ глобус пропил», и я маму спросила, можно ли пойти на пробы. Знала, куда надавить (улыбается). Она сказала: «Ой, Хабенский – моя любовь».

Три года я там занималась, и, когда ты вживую общаешься с Сергеем Безруковым, Чулпан Хаматовой, другими известными людьми, невозможно не разжечь то, что и так «горит». Я заболела театром и приняла решение, что буду поступать. После выпускных экзаменов поехала в Москву, где выбрала несколько учреждений. Где как сложилось.

Мечта моя – Школа-Студия МХАТ. Читала там свою программу с горящими глазами, а мастер на меня даже не смотрел. И чем дальше я читала, тем ниже падала моя самооценка. Выбежала – и ревела страшно… У меня тогда очень самооценка поломалась. По приезде домой ревела каждый день под одеялом, и, наверное, именно в тот момент мама поняла, что для меня это серьезно. Она подала мне мысль поступить в ВГИИ. Но я отнекивалась: боялась, что уж если я и в Воронеже пролечу, то это конец. Помню, что просто так пришла на прослушивание к мастеру Сергею Александровичу Надточиеву, пару раз всего рот открыла, а он мне: «Ну ты же будешь подавать документы?», «Точно будешь?» Мне показалось, будто он на этом настаивал. Очень легко прошла на бюджет, и вот тогда самое сложное началось.

– Что началось?

– Из меня полез тысяча и один зажим. В первый год жила в каком-то страхе, все время болела и боялась выходить на сцену. Не знаю, откуда эти тараканы взялись. Мне казалось, что мастер жалеет, что дал мне высшие баллы, и я на бюджете; думала, как я выгляжу в глазах однокурсников. Жила в постоянном страхе, и ребята даже не хотели со мной работать, потому что видели, что я слабенькая, что на меня ругаются.

Я собралась только к концу первого курса. Подобрала себе программу – в которую, кстати, тоже входил Островский, нашла партнера и в итоге получила высшие баллы. Вдруг поняла, что все зажимы были в голове, чего вообще я боялась? Со второго курса начала учиться с удовольствием. И на итоговом спектакле – уже перед выпускным – я одна, кто получил приглашение в драмтеатр.

Анна Гаврилов в спектакле Ночь перед Рождеством справа Фото Алиса Ермакова (1).jpg

Анна Гаврилова (справа) в спектакле "Ночь перед Рождеством". Фото Алисы Ермаковой.

Тернистым путем к сцене

– Вы хотели учиться в Москве. А есть ли теперь желание работать в столице?

– В институте у нас был не очень дружный курс, и педагоги говорили нам, что, когда мы придем в театр, то поймем, что такое зависть и нелюбовь коллег, и наше недружелюбие покажется нам цветочками. Когда я шла в театр, то думала о том, что здесь будет грязь и предательство. Но нет – мы на все праздники вместе, всегда радуемся успехам друг друга, и я уже не могу представить себя без коллег. С ними и в этих стенах я чувствую себя дома.

– Вы говорите, что вас настраивали на то, что путь в театре легким не будет – и это не про соперничество и постоянную работу над собой, а жизнь внутри интриг. И не всем везет попасть туда, где будешь чувствовать себя дома. Вы знали, что может быть иначе, и все же не изменили своему выбору. Почему?

– Я танцевала в ансамбле танца «Ровесник». Он меня закалил. За самыми сильными коллективами, как правило, всегда стоит сильная и суровая школа. Это бешенные нагрузки, где тебя мотивируют прыгнуть выше головы, чтобы раскрыть потенциал. Да и я не делю людей на хороших и плохих. Понимала, что даже если придется трудно, это вовсе не означало бы, что совсем никто не поддержал бы меня. В любом из людей могу найти достоинства и положительные качества, любого могу оправдать.

Но свою сестру я отговорила поступать в театральный, потому что эта профессия всегда на сопротивление, в ней не бывает легко. К тому же многие именитые актеры говорят, что наша профессия – это счастливый случай. Тебя могут заметить, случайно зайдя в какой-нибудь провинциальный театр, и завтра ты будешь звездой, а можешь быть невероятно талантливым, а ничего не получится.

Актерством надо болеть. Все трудности ничто, если ты делаешь то, что любишь всем сердцем. А мы постоянно сталкиваемся еще и с обесцениванием профессии. Мои одноклассники мне говорили: «Ой, да что вы там делаете? Стишки читаете?» Меня это так всегда раздражало, ведь никто не понимает, что за закрытыми кулисами происходит, через какие пот и слезы, истерики и срывы, внутренние сломы мы идем к профессиональной сцене. Я просто не хочу для сестры такой судьбы.

За инсценировки со смыслом

– Какая у вас роль-мечта?

– Анна Каренина. Даже знаю ее финальный монолог наизусть. Мне почему-то кажется, что я и по типажу подхожу. И это, конечно, стереотип для девочек, как желание парней сыграть Гамлета.

И Островского очень люблю. Хотела бы, думаю, исполнить Катерину в «Грозе». Мне никогда, кстати, не давали героинь, которые на сцене страдают, как, допустим, Джульетта. Мне было бы интересно попробовать.

– Вы говорите о классическом репертуаре, а какие у вас отношения с современной драматургией?

– В этом плане я старовер. Мне не нравится, когда на сцене показывают современную грязь и ругаются матом. Мне важно, чтобы после просмотра спектакля оставались темы, над которыми хочется задуматься, чтобы он меня чему-то учил. Либо, чтобы после показа мне было легко, чтобы с него я уходила с какой-то надеждой. Я много читала современной драматургии, но пока среди этих авторов не встретила своего фаворита. Для меня классика понятнее, в ней всегда есть смысл. При этом я вовсе не противница ее современных инсценировок, главное, чтобы это было красиво исполнено.

Сцена из спектакля Метель Фото Валерия Драбова (1).jpeg

Сцена из спектакля "Метель" по пьесе Василия Сигарева. Анна Гаврилова на фото справа. Фото Валерия Драбова.

– У вас есть ритуал, с которого начинаете день перед тем, как выйти на сцену?

– В этом я параноик. У меня есть одежда, которую ношу только на премьеры. Есть счастливая кофточка, и если я ее не надену, то, думаю, что спектакль не сложится удачно. И еще стала замечать, что захожу в театр с левой ноги.

– Что для вас театр?

– Это моя жизнь. Не представляю себя без театра. Для меня это люди, общение, смех и слезы, эмоции, которые я отдаю и которые я получаю. Это жизненно необходимый наркотик. Театр – профессия для людей. Мне хочется, чтобы зрители, приходя на наши спектакли, получали пищу для размышлений; чтобы эти постановки чему-то учили их. Хочу, чтобы я попадала в постановки, которые не будут одноразовыми. 

ЧИТАЙТЕ ЕЩЁ