28.04.2019, 15:09 
Резьба по дереву – неотъемлемая часть русской культуры. Однако наши мастера, демонстрирующие уникальное владение инструментами, в большинстве своем остаются неизвестными за рубежом. Воронежец Александр Ивченко стал первым российским резчиком, который завоевал престижный Кубок Сандрингема (Англия). О том, что для русского – искусство, а для англичанина – бизнес, как бензопила оживляет дерево и почему американцы боятся ехать на российские фестивали, Александр рассказал «Горкому36» в эксклюзивном интервью.
Пила до Сандрингема доведет
– Александр, как ты попал на Кубок Сандрингема?
– Попасть на Кубок Сандрингема не очень просто. Есть довольно жесткая квота, и войти в число участников можно только с весьма солидным послужным списком. Но даже очень громкие звания и регалии для россиян не являются залогом того, что они получат приглашение на Кубок (последний участник из России был на Кубке Сандрингема в 2006 году, завоевав второе место). Не знаю, чем все это объяснить. Возможно, и натянутые отношения между странами сказываются.
В моем случае сработало, по сути, обычное «слабо?!». В прошлом году я выиграл чемпионат России по парковой скульптуре и ряд международных фестивалей, в том числе получил бронзу на «Празднике топора» в Томске, где приняли участие 250 команд из 36 стран (к слову сказать, Томский фестиваль – едва ли не крупнейшее мероприятие в мире по части парковой скульптуры, о котором «с придыханием» отзываются резчики во всех уголках земли).
Именно томские организаторы, общаясь со своими коллегами из Англии, сказали: «Есть русский, который может победить!». Англичане решили проверить.
Можно сказать, что «без меня меня женили», потому что позвонили уже после переговоров и предложили ехать.
Я понимал, что при выезде могут возникнуть разного рода трудности, поэтому обратился к английской стороне с двумя просьбами: предоставить официальное письмо, что они приглашают меня на чемпионат, с обеспечением проживания и питания, и второе – дать письма к авиационным службам с просьбой оказать содействие при перевозке инструмента.
Надо сказать, что англичане достаточно легко откликались на все просьбы.
– То есть можно сказать, что добрался ты на остров без проблем?
– Не совсем так. Главные вопросы возникли с провозом бензопил через границу. Необходимый для работы минимум - две пилы. Большой и мощной делают грубую обвалку, маленькой – деталировку. Но у меня и так был жуткий перегруз – по правилам участник должен обязательно иметь защитную армированную одежду - ботинки, штаны, которые не пропилит бензопила. Весит все это немало. Поэтому взять с собой я смог только одну маленькую бензопилу, которая не раз меня выручала.
Добирался до места примерно двое суток. Хочу здесь похвалить российские фестивали. У нас всем иностранцам оказывается большое внимание – переводчиков дают, волонтеров, которые сопровождают участника на каждом шагу. В моем же случае поговорка «язык до Лондона доведет» работала через пень-колоду. Нет, английский я упорно учил. В школе выучил «май нейм из Саша, ай лив ин Раша», а в университете «ай белив – ай кен флай!», после чего все благополучно забыл. Вспомнил только в Кембридже, где меня высадили из поезда, объяснив, что он дальше не идет. Как-то вот сразу начал понимать и общаться, потому что мне надо было не в Кембридж, а в Кингс Линн, и уж оттуда на перекладных до Сандрингема (запад графства Норфолк, где и проходил Кубок).
В итоге я все-таки добрался до места, но попал уже к «шапочному разбору». Участники собирались здесь за сутки-двое, большая часть приехали на трейлерах, с прицепами, с невероятным набором инструментов. Я – с рюкзаком и бензопилой.
У меня – пустая палатка для инструментов, куда кроме пилы и складывать нечего. Все большие заготовки давно уже разобрали. У моих соперников – электрический инструмент, который шлифует, крутит, красит, лакирует. Я из электрических инструментов взял болгарку, купил адаптер под английские розетки, но адаптер оказался нерабочим.
Хотел модернизировать его, отрезать и поменять вилки и попросил изоленту, объясняя, что смогу исправить ситуацию. Окружающие недоумевали – если я резчик по дереву, разве могу я одновременно быть «специалистом по отрезанию розеток»? В общем, меня не поняли, и я остался с одной бензопилой.
Что тут было делать? Решил делать по-суворовски: брать не числом, а умением.
Без преград
– Соревнования были на следующий день?
– Да, с 20 по 22 апреля, в 8 утра – в бой. До этого нужно было пройти еще один «квест» – завтрак. Теоретически я должен был получить тост, но когда пытаешься найти его, выясняется, что все тосты кто-то организованно забрал в коробке и, кажется, уже съел. В общем, один тост я себе добыл и на нем отпахал 10 часов без каких-либо перерывов.
Это у нас в России устраивают обеды, участников везут в ресторан, а там – в 8 встал перед бревном, в шесть вечера закончил.
Ежедневно в промежутках проходили турниры по скоростной резьбе, каждый – по 30 минут. Всего их было пять, участвовать нужно было минимум в двух. Я принимал участие в каждом. Такие турниры – интересный опыт для резчика, потому что на российских фестивалях скоростные длятся один час.
Со скоростным турниром в первый раз тоже вышло забавно. Я работаю с основной заготовкой в наушниках, совершенно не слышу, что объявляют. Вижу краем глаза какое-то движение, снимаю наушники и понимаю, что турнир уже начался. А мне же нужно еще туда добраться, выбрать заготовку и начать резать. Схватил я пилу, бачок с бензином, побежал. Там зоны отделены низкими такими заборчиками. Для англичан заборчик, как для нас – кремлевская стена, непреодолимая преграда. Но если бы я побежал по маршруту, то бежал бы как раз все полчаса. Не размышляя, я стал прыгать через эти заграждения и увидел выражение удивления и ужаса у окружающих. Но в результате я опоздал всего-то на семь минут и успел сделать фигуру маленькой лошадки – когда-то такую делал нашим телевизионщикам.
Сразу после окончания турнира проводится аукцион. Все сделанные фигуры тут же продаются – в этом его смысл.
– Сколько же ты выручил за такой турнир?
– На каждом турнире я делал разные фигуры, хотя другие мастера сильно на это не распылялись и вырезали одинаковые. Так, резчик из Ирландии сделал за пять турниров пять одинаковых щенков, кто-то делал одинаковых драконов по типу шахматных коней.
Моей первой фигурой, как я уже сказал, была лошадка высотой 30 см, второй – летящая сова, третьим был дракончик, к этому образу располагала заготовка – она вся была кривая, с сучками, которые я не срезал, и они стали где рожками, где зубами. На четвертом турнире я изготовил олененка Бемби высотой 1,2 м, на пятом – сидящую нахохлившуюся сову.
На аукционе самая дешевая продажа моих фигур была за 100 фунтов, самая дорогая – за 210.
Из других мастеров за свое изделия больше всего получил мастер из Уэльса. Он привез практически готовую лавку и за полчаса вырезал на ней медведя. Его изделие ушло за 500 фунтов.
Коррида и русская сталь
– Александр, расскажи теперь об основной фигуре, которая и принесла тебе победу. Почему именно коррида?
– Ну, это экспромт, по большому счету... Я не очень люблю (или даже очень не люблю) эскизы, заданные темы. В идеале – автора у деревянной скульптуры должно быть два: материал и резчик. У любого дерева есть свои сильные и слабые стороны. И дерево, почти как женщина, всегда с охотой готово рассказать о первом и умолчать о втором. Почему я должен дереву мешать? Наоборот, я должен это увидеть и выстроить сотрудничество. Все идеи, которые я продумывал дома, по большому счету, рассыпались, когда я увидел свою английскую заготовку. Но это вообще не повод для паники.
Я обошел бревно, посмотрел…. Выступающий спил чем-то напомнил мне наклоненную голову быка. Ну, и понеслось. Коррида – это ведь яркое, но очень тяжелое зрелище, конфликт, противостояние, игра со смертью. Есть бык, олицетворение природной «зверской» силы. Есть человек, который вызвал эту стихию на бой. Но если для животного – это бескомпромиссное действо с почти предреченным финалом, то для человека – это лишь жестокое шоу, участником которого он становится добровольно.
Мой бык проиграл. Мгновение назад он еще был силен. Но шпага-еstoque уже вонзилась в его шею. Роковой удар нанесен.
Что касается матадора, то это человек, который не боится выходить против этой природной стихии. Уважение он у меня вызывает, но симпатии – нет…
Сверху заготовки также оставался интересный выступающий спил, который я решил использовать. Над головой быка возникла «арена», песок, политый кровью, коррида в движении. Бесстрашный тореро, идущий атакующий бык (если всмотреться в эту композицию, то понятно, что события могли бы развернуться по-иному – победителем мог выйти зверь, а не человек).
Потом я подсчитал, что чистого времени на изготовление скульптуры у меня ушло 17 часов.
– Я так понимаю, вот эта буря эмоций, о которой ты рассказал, и произвела на жюри впечатление?
– Могу ошибаться, но все дело в подходе. В России обращение к людям моей профессии по-английски звучит как «sculptors, artists». То есть скульпторы, люди искусства. В Англии – «carver». То есть резчик, ремесленник. И потому изначально при всей великолепной технической подготовке у иностранцев отношение к деревянным скульптурам не как к искусству, а просто как к дорогой игрушке. Да, на выходе у них все блестит, все красиво, но сюжета, души нет.
А на русских фестивалях фигуры без смысла не выигрывают никогда. Ты дерево должен оживить, одухотворить. Сделать так, чтобы у зрителя «душа зачесалась».
Еще – практически никто не работает стамесками и резцами. Видел у двух-трех соседей по площадке попытки поработать вручную, но английский дуб (очень и очень твердый) никому не сдался. Только русская сталь его и взяла. Я вручную проработал те элементы, где нужно было отразить эмоции. Это сложно объяснить…. Но с каждой серьезной фигурой всегда происходит некое таинство, момент одухотворения. Еще секунду назад это была для тебя просто заготовка, деревяшка. Потом – нечто неуловимое. Миг, в который ты, с одной стороны, понял, что подчинил дерево себе. Смог достать из него то, что хотел достать. С другой – что дерево подчинило тебя. Вынуло кусок твоей души. И заставило тебя сопереживать, кривить губы, хмурить брови.
Момент «вдыхания жизни» выглядит со стороны, наверное, довольно смешно. Если ты делаешь плачущего ребенка, ты сам за малым не рыдаешь, повторяя мимику персонажа. Если трудишься над портретом тореро (как в моем случае), то работаешь со зверским оскалом, сам максимально перевоплощаясь в человека, вышедшего на бой с быком. Ты должен прожить тот сюжет, который делаешь. Иначе тебе просто не поверят. Почти по Станиславскому. И тактильный контакт с деревом, проработка ручным инструментом – это тоже часть ритуала и таинства. Как оказалось, не всегда известная и доступная иностранным спецам. Лучшая традиционная российская школа в этом направлении – богородская резьба. Вряд ли это словосочетание можно перевести на английский, сохранив все смыслы, где Бог, Рождение и преобразование дерева стоят в одной строке.
– Какие фигуры заняли второе и третье место?
– Второе место получил поляк. Он вырезал девушку-амазонку с вороном на плече. У него подход родственный тому, что режут наши богородцы. В свободные минуты мы часто с ним обсуждали наши отличия от американской школы и понимали, что по части обработки дерева мы с чехами, словаками, поляками – такие же братья, как и в языке.
Третье место – у резчика из Уэльса. Если привести вольный перевод его личного описания, то его изделие – «это грифон, длина 3 метра, он обрел свой дом, очень надеюсь, что хозяева назовут его Крис» (резчика зовут Крис Вуд).
Крис – очень душевный человек. Когда соревнования закончилось, и мне надо было опять самостоятельно искать дорогу домой, Крис на своем трейлере подбросил меня до вокзала в Кингс Линн.
– Много ли было зрителей?
– Я находился в работе, особо следить некогда было, но возле площадки, где мы работали, порядка полутора-двух тысяч человек проходило.
Очень много зрителей было на скоростной резьбе. Люди туда специально приезжают, чтобы покупать фигуры.
– Александр, а где вы жили? В палатках-мастерских?
– Для тех, у кого не было трейлеров, был установлен обычный вагончик-бытовка с двухъярусными кроватями.
– Раз мы вернулись к быту, то как все-таки с едой дела обстояли? Кроме тоста тебе удалось что-то добыть?
– Я заполнял анкету, что предпочитаю: цыплят, пасту, еще что-то. Вечером привозили коробки с едой. Но свою коробку можно и не успеть поймать.
Пока я прибирал площадку на ночь, коробка, где написано «Александро», оказалась пустой. Ну, вечерами народ просто собирался, кто сосиски пожарит, кто бутерброды с сыром. А вот молока в вагончике, где мы жили, было вдоволь. Рядом со мной работали поляки, чех, словак, они приехали на машинах, с запасом продуктов, «подкармливали» меня. С собой у меня был запас сушеного сибирского мяса (Александр родом из Сибири – прим. автора).
«Было бы здорово пригодиться и там, где живешь»
– Александр, Воронеж уже на следующий день узнал о твоей победе, новость об этом была даже первой в топе новостей. Ты чувствуешь себя победителем?
– Чувствую ли я себя победителем? Ну, с одной стороны, в Англии я понимал, что по мне будут судить не только об уровне российских скульпторов, но и о всех русских людях. И в этой части я очень горд, что моя страна мне дала Школу. Школу с большой буквы, потому что это не только школа резьбы, но и школа выживания в экстремальных условиях, где есть уроки «не сдавайся», «не отступай», «не опускай руки», «никто, кроме нас». Я рад, что мне удалось победить с улыбкой. Я рад, что моей стране за меня не стыдно.
С другой – о том, что я «первый россиянин, который завоевал престижный кубок», и т. п., я узнал уже из наших СМИ. Да, по факту это так. Но когда я, к примеру, выношу мусор и беседую с подвыпившим соседом на тему «как у них там в Сандрингеме», я понимаю, что все это не совсем про меня. Я пока не могу примерить на себя слово «чемпион» или даже «мастер». Я очень хорошо знаю и вижу свои слабые стороны, знаю, над чем работать, куда идти. Если я хоть на секунду поверю в то, что пишут в топе новостей, я впаду в прелесть. Моя работа – это кровавые мозоли на очень грязных руках. Какой я чемпион?
– И традиционный вопрос – творческие планы?
– Через несколько дней еду на фестиваль «Лукоморье» – один из старейших и авторитетных не только в России, но и в мире фестивалей по парковой скульптуре. Я в Англии постарался максимально развеять страхи иностранцев перед Россией. Обещали приехать, но – посмотрим.
После еду в Карелию, где зимой я создавал музей «Обитель ангелов». Там 4 июня будет проходить международный фестиваль.
Потом поеду в Томск на «Праздник топора». Третье место, завоеванное в прошлом году, – это хорошо, но нужно бороться за первое. Также на карте в этом году международный фестиваль на Ямале и чемпионат России в Ялте.
Вообще, в прошлом году я проехал немногим более 40 тысяч километров (по сути, если считать на километры, то обогнул Землю по экватору). В этом году, учитывая резвый старт, дорога будет еще интереснее и длиннее. Но мечта моя (она же – далеко идущие творческие планы) – это большой Парк Радости в Воронеже, сделанный из дерева. Ездить – это хорошо. Но было бы здорово пригодиться и там, где живешь.
Видео о воронежском скульпторе Александре Ивченко можно посмотреть здесь.
Фото из личного архива Александра Ивченко.