12.05.2017, 21:02 
У любой профессии есть обратная сторона медали. Но что мы знаем о ней? Мы готовы ругать медиков, которые не приезжают на вызов вовремя, но не говорим о том, почему они вынуждены работать за гроши.
Мы думаем, что участковый просто просиживает штаны в кабинете, и не берем в расчет, что он выслушивает с десяток жалоб в сутки. И таких примеров множество. «Берег» продолжает серию репортажей под рубрикой «Прямое включение», где наш корреспондент, становясь непосредственным участником событий, наблюдает за каким-либо специалистом или примеряет на себя другую профессию.
Сегодня расскажем об одной из самых, пожалуй, трогательных профессий – акушер: человек, при помощи которого на свет появляется новая жизнь. Целый день наш корреспондент провел в Воронежском перинатальном центре и узнал все о его функционале.
А ранним утром…
Явиться в перинатальный центр (ПЦ) мне было велено к 8.00, хотя рядовые акушерки открывают смену чуть раньше – им нужно подготовиться к работе. Сначала руководитель центра Сергей Хоц «принимает отчеты» заведующих отделениями больницы, в том числе и главной акушерки Ларисы Нечайкиной, а затем средний административный персонал собирает внутреннюю «пятиминутку». На эти заседания меня, конечно, не пустили – там обсуждались истории конкретных пациенток и некоторые нужды подразделений центра: все это составляет врачебную тайну.
Корпуса Воронежской областной клинической больницы № 1, на базе которой и открыт перинатальный центр, занимают, на первый взгляд, несколько гектаров земли. А может, реально так и есть: пока я жду пресс-секретаря больницы, которая идет из главного корпуса ко входу первого корпуса ПЦ и которой придется меня сопровождать, успеваю изучить контингент пациенток. В основном это женщины от 26 до 35 лет, беременные вторым. На обследование многие мамочки приходят с отцами и за ручку с малышом.
– У нас 360 коек, из них акушерских – 240, гинекологических – 90, педиатрических – 30, – рассказывает уже Ира Макарова, пресс-секретарь, когда мы поднимаемся на лифте в кабинет Нечайкиной. – Рождение нового человека – всегда радость. За сутки у нас появляются на свет от 10 до 30 младенцев. Дежурство акушерок начинается ранним утром и продолжается сутки.
В перинатальном центре специалисты совмещают ставки. Нагрузки, конечно, большие, но и на зарплате это отражается. Иногда женщинам (а мужчин на эту профессию не учат) приходится работать в авральном режиме: акушерка должна не только роды принять, но и, если надо, мамочку успокоить.
Но хочется больше конкретики. И после того, как меня представляют Ларисе Викторовне, она готова начать экскурсию по отделениям перинатального центра.
Мини-превращение
– Набросьте сначала халат. Вот – хирургический, – обращается ко мне главная акушерка. – В нем может быть душно, так что если захотите передохнуть – говорите, мы отойдем туда, где можно будет находиться без специальной одежды.
– Да, хирургам приходится несладко. Операции длятся по нескольку часов: упариться можно, – добавляет Ирина, намекая, как мне показалось, на то, что работа у докторов – не из простых.
Но я и без этого знала, что это – очень ответственная профессия. И судить об этом могу не только по своим любимым сериалам про людей в белых халатах.
– В детстве я мечтала связать свою жизнь с медициной. Но вот звезды не сошлись, – стараюсь разбавить разговор. – Сначала думала, что благодаря мне может появиться на свет новый человек или случиться «второе рождение» уже зрелого. Но у всего есть и другая сторона: все время быть героем-спасителем не удается даже самым крутым профессионалам. И это грустно. Вот я и решила, что у меня точно никогда не получится такого рода поражения терпеть (под конец фразы немного фантазирую, стараясь вывести акушерку на откровенность).
– Ко всему можно привыкнуть, – по всей видимости, Лариса Викторовна поняла, что я хотела от нее услышать, и отделалась короткой фразой.
Я отвечаю ей улыбкой
Ну вот. Готово. Я в полной врачебной экипировке: хирургическом халате, к которому удается привыкнуть не сразу (из-за моего небольшого роста он достает буквально до пяток и, наверное, мог бы даже хорошенечко прикрывать их, если бы я не придерживала его рукой, словно бальное платье), бахилы, маска и шапочка, скрывающая волосы.
– Одета я по всей строгости, – отмечаю в голове.
– Вот теперь можем идти, – говорит Лариса Викторовна.
Вначале – поликлиника
– Работа наша непрогнозируемая. Сейчас в родовом отделении находятся две пациентки с началом родовой деятельности, они могут родить к концу рабочего дня, а могут – через полчаса. Нельзя определить это точно. Вот вчера наши практиканты попросились в послеродовое отделение, жалуясь, что не могут попасть на роды. Я им объяснила, что у нас работа такая: то густо, то пусто, – смеется главная акушерка, пока мы спускаемся на первый этаж центра.
Тут нужно сделать небольшое отступление. Все лечебные учреждения Воронежской области, оказывающие помощь женскому населению при беременности и родах, делятся на три уровня: районные больницы, где принимают роды у здоровых мамочек, родильные дома Воронежа и межрайонные центры (их четыре – в Лисках, Россоши, Борисоглебске и Павловске), которые могут принимать женщин с различными осложнениями беременности и сроком гестации (количество полных недель задержки. – Прим. авт.) от 32 недель, и Воронежский перинатальный центр, куда госпитализируют все самые сложные случаи региона.
– Когда у женщины хорошая родовая деятельность, беременность протекала без осложнений, акушеру остается только руки подставить, чтобы ребеночка принять. Такие роды принимают в районных больницах, – объясняет Лариса Викторовна. – В учреждениях второго уровня есть детская и взрослая реанимация, поэтому там могут оказывать помощь наиболее квалифицированного плана при небольших осложнениях и преждевременных родах от 32 недель гестации. Всех остальных – женщин с сердечными, почечными и другими заболеваниями, сроком гестации от 22 недель – привозят к нам. Такие «тяжелые» случаи находятся под особым контролем.
Наблюдаются они в поликлинике перинатального центра. Прием ведут ежедневно три-четыре акушера-гинеколога. Будущие мамы приезжают к ним на осмотр из разных уголков Воронежской области, если вдруг такая необходимость возникает.
Заходим в первый же кабинет. Здесь работает акушер-гинеколог с 50-летним стажем Клавдия Холодкова. Женщина погружена в компьютер и рассматривает там какую-то таблицу. Как мне потом объяснят, – это Рисар: специальная программа для мониторинга трудных случаев беременности у женщин из районов области. Другими словами – онлайн-карта.
– За мной закреплено восемь районов, и в каждом из них найдутся проблемные пациентки, – объясняет Холодкова. – Мой рабочий день начинается с мониторинга Рисара: обязана просмотреть истории всех женщин, возможные у них изменения, новые случаи. Вот красным и оранжевым цветом выделены фамилии тех мам, которые заслуживают повышенного внимания к себе. Зеленым – женщины со спокойной беременностью.
– Это что-то вроде постановки на учет в вашем центре? – интересуюсь у акушеров.
– Именно. Программа дает нам понимание, что где-то, к примеру, в далеком Богучаре, есть пациентка, которую на родоразрешение привезут к нам, потому что у нее имеются показания к этому, – отвечает Лариса Викторовна.
– И только? Или Рисар еще для чего-то нужен? Вы можете вызвать «красную» пациентку на прием?
– Конечно. Все медицинские показания прописываются в таблице местным врачом, я их просматриваю, и если опасения за жизнь и здоровье женщины или ребенка возникают, приглашаю на прием, – объясняет акушер-гинеколог. – Тут они сдают анализы, проходят обследование, получают рекомендации.
«И мама иногда приходит»
– Клавдия Николаевна, мне вот сказали, вы уже полвека в профессии. Принципы работы с годами изменились?
– Естественно! – восклицает собеседница. – У нас сейчас УЗИ, дополнительные методы обследования. А раньше – рукой потрогал, трубочкой послушал – и все. Сегодня, если наблюдается тазовое или ножное предлежание у плода, маму везут на кесарево. А мы сидели, удерживали ножки, чтобы достичь необходимого раскрытия шейки матки. По 12-16 часов ждали, да и сутками бывало. Главная у нас была в одной из больниц, говорила: «Вы должны сидеть у постели больного столько, сколько нужно больному». И никто не смел ослушаться.
– Такой напряженный график не мешал личной жизни, отношениям в семье?
– Одно время была заведующей отделением, и вообще из больницы не выходила. Как-то поехали к родственникам, а они в шутку спросили сына: «С кем ты живешь?» Ну, он и перечислил: папа, бабушка, вторая бабушка, дедушки. Его переспросили: «Ну, а мама у тебя есть?» А он вздохнул и говорит: «И мама иногда приходит».
– А раньше сложнее было работать?
– Знаете, это нельзя сравнить. В чем-то, наверное, да, а в чем-то и нет. Только попробуй «проморгать» сложную роженицу в Рисаре – три шкуры спустят. Поэтому приходится раньше на работу приходить, чтобы спокойно посмотреть все истории, а потом – задерживаться, чтобы принять всех пришедших на прием. Ведь многие издалека едут.
«Алло, у нас роды»
Следующий пункт – диспетчерская. Пока идем, спрашиваю у Ларисы Викторовны про накладки с Рисаром – все-таки машина. Она отрицает.
– Иногда звонят из департамента, интересуются, почему данные не получается принять, в чем проблема. А не все районы пока «словились», как работать с программой, просят специалиста, чтобы он их научил. Но мы учились сами, постепенно – XXI век на дворе. Все врачи должны владеть технологиями.
Ну, вот и пришли. Заведующая дистанционным акушерским консультативным центром что-то объясняет по телефону. За туманностью медицинских терминов не успеваю уловить суть разговора. Женщина кладет трубку. Нас представляют друг другу.
– Это легендарная Галина Леонидовна, которая держит в тонусе всю Воронежскую область, – представляет нового сотрудника Лариса Викторовна.
– Что это значит? – переспрашиваю.
– Галине Леонидовне приходится каждый день напоминать врачам из районов, как следует любить свою работу и относиться к женщинам, а также рассказывать, как поступать в том или ином случае, – объясняют мне.
Но обо всем по порядку. Качество работы медицинского учреждения оцениваются по трем главным показателям – материнская, детская и перинатальная смертность (смерть плода или новорожденного в период от 22 недели беременности до 7 суток после рождения. – Прим. авт.). 12 лет назад, по словам докторов, перинатальная смертность в нашем регионе достигала 44 промилле – это колоссальная цифра, демонстрирующая неблагополучие. Как раз в то время, чтобы выправить ситуацию, руководство департамента придумало открыть специальную службу – диспетчерскую.
– Суть моей работы в том, что я должна знать, что происходит в Кантемировке, Таловой, Богучаре и других населенных пунктах. Если я не буду знать, то буду туда ездить, – рассказывает Галина Леонидовна. – Если, не дай Бог, в отдаленном районе случается кровотечение, любой другой экстренный случай, я беру реаниматолога и еду туда, потому что женщина может быть нетранспортабельна. При этом всегда на телефоне с местными врачами – мы должны расписать лечение пациентки до приезда бригады.
По всей видимости, создание специализированной бригады региону пошло на пользу. Как рассказали акушеры, с момента ее работы показатель перинатальной смертности снизился до 7,3 промилле, число выездов «столичных» (из столицы Черноземья) докторов в отдаленные населенные пункты области тоже сократилось – со 100 до 18 в год.
Сильные и слабые женщины
Следующий пункт «назначения» – приемная родильного отделения. В кабинет акушерки Марины Логиновой пациенток привозят по «скорой». Крики, стоны женщин, волнение неопытных отцов – привычное для нее дело. По всем правилам акушерка сначала должна провести первичный осмотр, оценить риски инфекции, составить историю родов поступившей.
– Не буду скрывать, всей бумажной работой нередко приходится заниматься потом, – говорит мне Логинова. – Если у женщины активная родовая деятельность, не может же она рожать на гинекологическом кресле.
– В каком эмоциональном состоянии женщины обычно поступают?
– В разном. Бывает, привезут по «скорой», она жалуется: «Спину ломит, живот тянет, наверное, рожаю». Смотришь, ан – нет. Ложные симптомы. А бывает, приедут – спокойные невероятно, а там уже полное раскрытие, мы каталку везем в срочном порядке, и женщина уже ко всему готова, – объясняет Марина Васильевна.
– Знаете, есть мамы – как женщины у Некрасова. Недавно вот: приехала сама на машине, припарковалась, сумки в руки и идет, а там уже активные роды, – вспоминает случай Лариса Викторовна. – Спрашиваем у охраны: «А почему машина тут стоит? Чья?» Они отвечают, мол, женщина в родах приехала. Некому ее опекать, она почувствовала, что, наверное, роды начинаются, собралась и приехала.
– А то, что она тяжести такие тащит, не вредит здоровью малыша?
– Запомните: беременность – не патология, а нормальное состояние женщины. Сегодня представительницы прекрасного пола наиболее подготовлены к родам, они уже начитались литературы, все знают, – объясняют мне наперебой акушерки.
Сегодня в приемном отделении – без эксцессов: никто с сумками наперевес рожать не ломится. Правда, на наших глазах одной из будущих мамочек стало нехорошо. Врачи моментально засуетились, уложили, вызвали реанимационную бригаду. Лариса Викторовна тоже идет разобраться, что случилось.
Мне объясняют, что такое случается.
Уходя из приемного, оборачиваюсь, чтобы увидеть, в каком состоянии пребывает беременная. Уже улыбается.
Охи-вздохи в прошлом?
Наконец, мы дошли до отделения, где дети появляются на свет. Тут же подоспел и наш фотограф – Сергея Юрьевича тоже переодеваем: пришлось отдать ему свой хирургический халат (в предложенный сестринский он бы вряд ли влез).
В родовом отделении дежурят сегодня пять человек – уже работающие более 20 лет Марина Бурдакова, Елена Смажко, Марина Перегудова, Светлана Зименская и Катенька Сурай – молодая перспективная акушерка.
В отделении тихо.
– Не рожает что ли никто? Не слышно… – спрашиваю у дежурных.
– У нас сегодня шесть плановых и две срочных операции. Две женщины с началом родовой деятельности. Ждем.
– Безумные охи-ахи уже в прошлом, – вмешивается в разговор Лариса Викторовна. – Мы применяем эпидуральную анестезию. Рожать давно не так больно, как раньше.
Хотя, признаются акушерки, иногда женщины все-таки прикрикивают – на партнерских родах. Видимо, чтобы муж видел, как они мучаются.
Пока мы болтаем про стресс во время родов, в оперблоке начинают родоразрешение. Туда отправляется Катя. Нам разрешили посмотреть через стекло. Зрелище не для слабонервных, хотя интересно наблюдать за четкой работой хирурга – он должен рассчитать все до миллиметра.
Тут же роженице Ирине проводят обезболивание. Девушка находится в родах, пока неактивных.
– Не страшно? – спрашиваю ее.
– Нет. У меня вторые роды, уже знаю, что меня ждет.
– Мужу уже позвонили?
– Да. Едет из Чеченской республики. Он военный.
– Ему, наверное, отпуск дадут, когда родите?
– Напишет рапорт, а там посмотрим.
Пока мы вели разговоры, операция закончилась. Направляюсь к Кате Сурай. На вид ей лет 16.
– Давно работаете?
– С 1 февраля.
– На какой операции сейчас были?
– Плановое кесарево сечение, ЭКО, 38 недель, двойня – мальчик и девочка.
– Вы такая юная. Как роженицы реагируют?
– Боятся, пугаются, не подпускают. Думают, что я студентка. Но я стараюсь вселить в них уверенность, говорю, что уже давно работаю, с улыбкой и позитивом стараюсь найти к мамам подход.
– Что самое приятное в вашей работе?
– Счастливые глаза мам, когда они видят своего малыша.
Они борются за жизнь
Но не всегда, как оказалось, мамы могут сразу поделиться своим счастьем. В перинатальном центре есть специализированное отделение, где выхаживают малышей с экстремально низкой массой тела (в профсреде их называют «экстремалы»). Они появляются на свет недоношенными и весят всего 500-1500 граммов.
– 500 граммов – это чуть больше моей ладони, – вздыхает Лариса Викторовна. – Раньше деток таких не выхаживали: выживет – хорошо, не выживет – а что могли с этим сделать? Но с 1 апреля 2012 года «комочек» весом от 500 граммов – уже ребенок, а не просто плод, и мы обязаны сделать все, чтобы он выжил. Рождаются такие малыши с большими патологиями. Специализированные боксы, оборудование для питания – все это стоит немалых денег.
Крошечные «комочки» постоянно находятся в боксах, питание поступает через трубку, доктора вводят его шприцем. Чтобы им не мешали внешние раздражители, их накрывают специальными накидками, а глаза нередко закрывают чем-то похожим на медицинские очки.
– В животе у мамы темно. А ребенок-экстремал думает, что еще не родился, а значит, это состояние нужно поддерживать. Тогда он наберет необходимую массу тела и переедет на следующий этап выхаживания, – объясняет старшая медсестра отделения реанимации и интенсивной терапии новорожденных Лариса Полухина.
Малышей-экстремалов в центре шестеро. Сейчас они весят 1,1-1,3 кг и идут на поправку. При этом врачи говорят, что им удалось выходить деток, которые родились с весом менее 500 граммов, и от этого вдвойне приятно слышать от их родителей слова благодарности.
– Мы работаем за «спасибо». Это самая приятная для нас благодарность, – не скрывают акушеры.
Мы у малышей-экстремалов были долго. Не хотелось от них уходить: сразу думалось, что оставляешь их одних – крошечных, беспомощных. Тем временем смена закончилась. За окном стемнело, на пост заступили другие акушеры. А у них – свои, совершенно иные, но не менее интересные случаи.
Ирина ЛАЗАРЕВА
Фото Сергея ГУБАНОВА