Пятичасовой спектакль по роману Бориса Пастернака поставил художественный руководитель театра Евгений Каменькович.
Опыт театрализации прозы
На пресс-конференции, предваряющей показы спектаклей (полезная традиция Платоновского фестиваля), Евгений Борисович говорил о своем юношеском восторге перед романом, о том, что решил обратиться к нему, чтобы рассмотреть из реалий другого времени и собственного жизненного опыта. И что сегодня в герое романа Юрии Живаго его привлекает главным образом то, что, пройдя через горнило войн и революций, он остался собой. Та же мысль доносится до зрителя и в сделанной с большим вкусом программке, где жанр обозначен как «игра в людей», внушенная сознанием, что половина людей перестала быть собой и неизвестно что разыгрывает». На вопрос о столь непривычном названии жанра режиссер ответил, что каждый новый спектакль, по сути – новый жанр. Добавив, что «игра в людей» – это опыт по театрализации прозы. И в этом направлении «Мастерской» пройден большой путь. И что не будь рядом с такими спектаклями, как «Волки и овцы», «Двенадцатая ночь» и т.д., поставленными по выдающимся пьесам мировой драматургии, «Шума и ярости» по роману Фолкнера – не было бы никакой «мастерской Фоменко».
Действие романа «Доктор Живаго» охватывает большой промежуток времени – с 1902 по 1945 год. Спектакль состоит из трех частей. Каждую предваряют титры в верхней части сцены, к сожалению, практически нечитаемые, видимо, по техническим причинам. А вот дата и место действия, выведенные на порталах с обеих сторон сцены, хорошо читались и ориентировали зрителя. Ведь роман достаточно сложен для восприятия, даже когда его читаешь, что уж говорить о трудностях перевода для сцены.
Рождение, смерть и «жизнь бесконечная…»
Первая часть получилась завораживающе красивой. Особенно начало, сцена похорон матери Юры. Таинственную торжественность атмосфере добавляло световое решение (художник по свету Владислав Фролов), глубоко в правом углу неторопливое движение людей в траурных одеждах, мерцают церковные свечки, доносится приглушенное «Царство небесное…». В левом углу сцены образуется группа в светлом. Звучат рождественские стихи. Происходит встречное движение, рисунок которого выверен не менее точно, чем пантомимы в балетах. Песнопения и стихи сливаются в общий хор – рождение, смерть и «жизнь бесконечная…». А в центре этого космоса – маленький Юра Живаго (Иван Вакуленко).
Персонажей в детском возрасте и во взрослом состоянии играют одни и те же актеры, что, наверное, не так просто. Но надо сказать, что дети прекрасно удались всем. Внешне ничего не меняя, актеры существовали по внутренней правде, и это убеждало в том, что перед нами действительно дети с их порывистостью, непосредственностью, особой серьезностью.
Демонстрацией яркой театральности стали сцены с участием Полины Кутеповой в ролях Амалии Карловны Гишар, матери Лары, и Анны Ивановны Крюгер, матери Тони. А пляска работниц швейной мастерской, исполненная переодетыми в сарафаны мужчинами, добавила гротеска и лично мне показалась цитатой из спектакля «О-й. Поздняя любовь» Дмитрия Крымова, также показанного на одном из Платоновских фестивалей. Притом что действие спектакля лишено повествовательного развития, а складывается из калейдоскопичности отдельных сцен, первая часть сохраняет цельность и поэтичность романа. Все выразительно и как бы зарифмовано.
Смерть здесь отдельный персонаж, в какой-то момент оборачивающийся мадам Флери (Александра Кесельман). Она будет деликатно стоять рядом с угасающей Крюгер, а когда та умрет, пронесет вглубь сцены ее пустое кресло, что и послужит знаком свершившегося события. Ее присутствие в отдельных сценах как бы транслирует, что она всегда рядом. И в первой части пристальное внимание будет привлекать даже легкое движение ее руки. Не могу не отметить выразительность ее пластики. А затем к этому персонажу начинаешь просто привыкать, и напряжение, естественно, ослабевает.
Масштаб впечатляет
Когда берутся за инсценировку романа, нередко выбирают какие-то определенные линии, которые считают главными, и разрабатывают их. В данном случае режиссер решил передать роман в его полноте со множеством действующих лиц. За исключением главных персонажей, все актеры играют по несколько ролей.
Масштаб впечатляет, но после первого цельного действия во второй и третьей части важным кажется пересказ сюжета. Каждая сцена продумана и решена мастерски, как мини-спектакль. Но так как единого развития нет, что является особенностью самого романа, при всем блеске построения и виртуозности исполнения возникает ощущение однообразия и какой-то бесконечности. Кажется, что если добавить несколько сцен, или, напротив, изъять, то мало что изменится. Финальной точкой стало стихотворение «Гамлет» – «Гул затих. Я вышел на подмостки», «присвоенное» любимовским Гамлетом-Высоцким и в этом качестве прочно впечатанное в наше сознание.
Как большое достоинство этой постановки надо отметить, что стихи Бориса Пастернака все исполнители читают прекрасно.
Думаю, что зрители, хорошо знакомые с текстом романа и разделяющие режиссерское отношение к нему, получили удовольствие от спектакля. Это было видно по тому, как восторженно они приветствовали артистов после более чем пятичасового просмотра.