29.12.2023, 06:47 
Купить невозможно достать
Тогда в быт прочно вошло такое понятие, как дефицит. Он поразил многие виды товаров и продуктов, которые уже было невозможно купить, а можно было только достать. «Дю-фи-сит» (как говаривал герой Райкина) стал настоящим символом той эпохи. И в этой связи спекулянты начали играть важную роль в обеспечении советского народа «курями», оказались незаменимыми снабженцами, частными поставщиками импортных и отечественных товаров народного потребления – трудящимся, которые очень хотели носить джинсы, батники и дубленки, слушать зарубежную музыку, курить «Мальборо», «Кэмел» и «Винстон».
Таких посредников называли фарцовщиками. Это название нового советского спекулянта прочно вошло в моду как раз в 70-е годы. Они делились на профессионалов и любителей. Для первых это занятие было основным источником доходов, обитали они в основном в Москве или Питере, где концентрировались туристы-иностранцы, а значит, товар. Для других, а таковых было большинство, этот рисковый промысел был побочным источником заработков, и грешили им в основном студенты. Именно у них был непосредственный доступ к иностранцам, которых тогда становилось все больше и больше в наших вузах, в том числе и воронежских. Стипендии были маленькими, и многим студентам дневных отделений приходилось крутиться, чтобы не бедствовать. Одни занимались шмотками и аксессуарами, другие специализировались на пластинках, третьи – не брезговали ничем. Сей участи не избежал и я, студент исторического факультета ВГУ. По окончании третьего курса, немного поняв жизнь и учебу, я незаметно пристрастился к этому промыслу, ибо также сильно нуждался в деньгах. Мать старалась изо всех сил, чтобы обеспечить мне учебу, но ее зарплата на ВАСО была невысокой.
Замечу, что я к тому времени оброс связями с иностранцами, среди которых преобладали афганцы. Многие афганские студенты ВГУ были из небедных семей, людьми предприимчивыми и регулярно получали с родины вещевые посылки. Однажды после совместного застолья в общаге для иностранцев, куда я иногда наведывался, один знакомый афганец предложил мне купить у него американский джинсовый костюм Wrangler. У меня сразу просто отбило башку! Обладать им в то время было неисполнимой мечтой такого советского юноши, как я. И вот он оказался у меня в руках. Новенький, в упаковке, со всеми лейблами и признаками далекой «инопланетной» жизни! Я понимал, что таких «бабок» у меня нет и быть не может, но поддался сильному искушению и его взял, пообещав найти деньги. Дома, однако, выяснилось, что костюмчик мне безнадежно велик, что несколько охладило мой пыл, но возвращать его не хотелось. Тут-то и пришла идея продать его самому и даже, если повезет, немного наварить при этом.
Мне удалось провернуть это дельце без особых усилий. Я просто угадал, к кому из своих сокурсников можно подойти с таким предложением. Костюмчик ушел влет, доставшись родителю одной из студенток. А за свои труды я получил сверху десятку, и по тем временам она кое-что значила.
Гешефты и риски
Так афганцы поняли, что со мною можно иметь дело. И процесс понемногу пошел. Предметом сделок в основном были джинсы. Замечу, что это были настоящие джинсы, как правило, произведенные в Европе или США, редко – в Турции. И стоили они немало, поэтому сильно наваривать на них у меня не получалось. Вспоминается лишь одно исключение из этого правила. Однажды мне попались на реализацию джинсы из Бразилии, явно не лучшего фасона, впрочем, достаточно редкие и очень дорогие. Чтобы их продать, я вынужден был прибегнуть к случайным, шапочным знакомствам. Слово «шапочным» здесь как раз в тему: я предложил их девчонке, которая подрабатывала в раздевалке ВГУ. Она охотно откликнулась и спросила цену. С деньгами у меня тогда была засада, приближался Новый год, и от балды я озвучил фантастическую сумму, предвкушая неизбежность серьезного торга. Однако она, примерив штаны, к большому моему удивлению, сразу же с ценой согласилась, попросив лишь пару дней на «достать деньги».
Так, терзаемый комплексом вины (правильно ли я с ней поступил?), я впервые стал обладателем неплохого навара в размере моей стипендии. Про комплекс вины я тоже упомянул не случайно. Эта девчонка училась на вечернем отделении юрфака, потом она поступила в милицию, дослужилась до звания подполковника, и мы с ней пару раз пересечемся уже по работе. Хорошо, что на пресс-конференции…
Мои возможности по дистрибуции были ограничены друзьями-знакомыми и некоторыми родственниками, и круг этот не был широким. Риск от такого промысла серьезно перевешивал гешефт от него. Да, вынести джинсы из общаги было сравнительно просто – даже под вечно подозрительными взглядами бдительных вахтерш иностранной общаги. Наверняка все они были тайными или явными осведомителями милиции или КГБ, а знакомство с их сотрудниками мне, студенту «идеологического факультета», ничего хорошего не сулило. Другое дело – к примеру, женские дубленки, объемный товар, который тогда был необычайно популярен у наших дам. Чтобы его заполучить, приходилось осваивать навыки конспирации, тайно встречаясь с афганцами в подворотне дома на улице Мира…
С дубленками, кстати, вышла одна история, которая и поставила крест на моем «малом предпринимательстве», как бы это назвали сегодня. Модной зимней одеждой я взялся обеспечить лишь близких родственников, и понятно, что без навара. Третья дубленка, несмотря на все уверения поставщика, оказалась бракованной, но это выяснилось только после того, как ее обладательница попала в ней под снег с дождем. На дубленке образовались потеки, которые серьезно испортили ее вид. Однако мои претензии «поставщиком» были отвергнуты, возврат категорически исключался. Наклевывался «международный скандал», а шумиха мне была ни к чему. Пришлось выкручиваться и перепродавать ее уже с дисконтом первому встречному на барахолке в Лисках.
С той поры между мной и афганцами пробежала черная кошка. Да и учеба в ВГУ завершалась, с «бизнесом» надо было завязывать. Время правления доброго дедушки Брежнева стремительно подходило к концу. Приближалась андроповская пора борьбы с нетрудовыми доходами…