03.11.2023, 15:25 
На вопрос о сроках сыщик заявил: «С сегодняшнего дня я перестаю бриться до тех пор, пока не раскрою». Генерал одобрил такую «гарантию», хотя по милицейскому уставу борода тогда была под запретом. Но Михаил Васильевич не знал, что небритым ему придется ходить целых полтора года…
Последнее дежурство
12 июля 1990 года воронежцы были шокированы сообщением о гибели двух сотрудников ППС Центрального РОВД Воронежа Сергея Кривова и Юрия Кесаря. Накануне поздно вечером кто-то расстрелял постовых в сквере у Дома офицеров. Время близилось к полуночи, дежурство заканчивалось, и парни, видимо, присели на скамейку перекурить. Труп Юрия Кесаря был обнаружен в нескольких метрах от этого места. Сергей же просто упал со скамейки, а менее чем через час, уже в реанимации областной больницы, его сердце остановилось.
У обоих милиционеров пропало заряженное табельное оружие – пистолеты Макарова с запасными обоймами.
Почти сразу стало ясно, что постовые были убиты из охотничьего обреза крупнокалиберной дробью. Прямых очевидцев не оказалось. Правда, жильцы одного из близлежащих домов видели, как через несколько минут после выстрелов по ступенькам из сквера спустился молодой человек с сумкой и спокойно пошел по улице Фридриха Энгельса в сторону кинотеатра «Юность»…
Погибшие милиционеры были молоды, полны сил и планов. За три дня до рокового дежурства Кесарь вышел на работу из отпуска… Жена Юрия была беременна, однако их первенцу родиться было не суждено: в августе вдова милиционера ребенка потеряет. Его похоронят в одной могиле с отцом…
Сергей Кривов прожил с молодой женой меньше года. В начале лета она ушла в декрет. Их сын родился в сентябре. Своего отца он увидит только на фотографии…
Уголовное дело поначалу было поручено следователю-криминалисту прокуратуры области Владимиру Кожину. Отрабатывалось сразу несколько версий, раскрывать суть которых не имеет смысла. Замечу только, что в круг «подозреваемых» попали в том числе подписчики газет «Труд» и «Воронежская неделя», из обрывков которых были приготовлены обнаруженные на месте преступления пыжи для патронов охотничьего обреза.
Прошел год, бородой Михаил Сидоров уже походил на Фиделя Кастро, а дело по двойному убийству сотрудников ППС оставалось нераскрытым.
Новый импульс расследованию придало другое, не менее громкое ЧП, которое случилось 15 июня 1991 года…
Заговорили пистолеты
Около 19 часов вечера у магазина потребкооперации, расположенного на улице Димитрова, 74, неизвестный напал на инкассаторскую машину. Выстрелами из пистолета был убит водитель Игорь Король, тяжело ранен Алексей Русанов. Третий инкассатор Родион Ширин, сидевший позади, получил легкое ранение. Относительно повезло и продавцу магазина Романцову, который, услышав выстрелы на улице, решил выйти и посмотреть, что происходит. А происходило вот что.
Как только инкассаторский «уазик» начал движение от магазина, рядом с ним появился некий молодой человек в кожаной куртке, спортивной шапочке и с сумкой. Достав из нее пистолет, он стал на ходу стрелять в инкассаторов. Первым погиб водитель, но автомобиль по инерции продолжал двигаться. Сидевший рядом с водителем Русанов был тяжело ранен и, хотя сумел достать пистолет, воспользоваться им толком не смог: нападавший при стрельбе держался чуть сзади, да и сам пистолет, после того как в него попала одна из пуль, заклинило. Получив несколько ранений, Русанов все же успел включить тревожную кнопку звуковой и световой сигнализации, а при падении вниз нажать рукой на педаль газа. Этим он спас жизнь себе и Ширину, рядом с которым находился мешок с деньгами. Родион был ранен в кисть руки и к тому же обезоружен: одна из пуль нападавшего повредила защелку магазина ПМ, выбив из пистолета обойму с патронами.
Открыть дверь и проникнуть в салон преступник не мог, потому что машина, громко сигнализируя, продолжала движение. Нападение произошло средь бела дня и привлекло внимание людей. Все это вынудило нападавшего ретироваться в сторону магазина. Именно в этот момент в дверях появился Романцов – нежелательный свидетель. Преступник на ходу выстрелил дважды в его сторону. Одна из пуль разбила витрину, вторая ранила Романцова в ногу, он упал, а злоумышленник скрылся за углом дома…
Немалые по тем временам деньги – 93 780 рублей – остались в машине инкассаторов. К ним уже спешили на помощь.
Когда через пару дней стало ясно, что стреляли в инкассаторов из пистолетов сотрудников МВД, погибших год назад у Дома офицеров, оба уголовных дела объединили в одно. Однако полгода спустя особо важное следствие снова забуксовало: выйти на след преступника или преступников даже с помощью сыщиков из Москвы не удавалось.
В январе 1992 года следственно-оперативную группу по этому делу возглавила следователь по особо важным делам прокуратуры области Эмилия Крайкина. По инициативе прокуратуры и по просьбе губернатора Александра Ковалева к расследованию активно подключаются и сотрудники регионального управления Министерства безопасности России. Именно им и предстояло сыграть решающую роль в задержании человека, который по оперативным документам проходил у них как «Шакал». Подробности его разоблачения так и останутся следственно-оперативной тайной. Однако случится это только осенью следующего года, а летом 1992 года объединенное дело по убийству милиционеров и нападению на инкассаторов, увы, снова будет приостановлено…
Урожайная осень
Следователь Крайкина возобновит его 16 сентября 1993 года. Именно в этот день в аэропорту Воронежа был задержан некто Зайцев, 25 лет, житель Воронежа, собиравшийся вылететь в Грузию – в город Батуми, в префектуре которого он числился коммерческим агентом.
Его взяли по подозрению в нападении на инкассаторов. Правда, попытка с ходу «расколоть» Зайцева успехом у «чекистов» не увенчалась. Задержанного передали в руки «железной леди» Эмилии Крайкиной и фартового сыщика Михаила Сидорова.
И через три дня Игорь Зайцев признался Крайкиной в том, что это он расстрелял инкассаторскую машину июньским вечером 1991 года. Мотив традиционен: «Очень нужны были деньги, нужда заставила». При этом арестант отказался от услуг адвоката и вроде как начал каяться.
С каждым днем раскаяние усиливалось. На очередном рандеву Зайцев вдруг поинтересовался у Михаила Сидорова: «Меня тут все за инкассаторов спрашивают, но вас-то наверняка больше волнует, кто милиционеров убил? Так это моя работа, и где пистолет, тоже знаю»…
В тот же день на чердаке дома 2 по ул. Порт-Артурской, где Зайцев последнее время проживал вместе с отцом и его сожительницей, под слоем голубиного помета Сидоров обнаружит упакованный ПМ с тремя патронами. Он окажется сборным – из двух пистолетов Макарова. Тех самых, которыми были вооружены погибшие у Дома офицеров милиционеры...
По словам Зайцева, второй пистолет зимой 1992 года он продал жителю Армавира, гостившему у него в то время в Воронеже, за 20 тыс. руб.
Следы оружия затеряются…
Сидоров не торопился брить бороду и после того, как нашел на чердаке пистолет. До тех пор, пока признания Зайцева по милиционерам не были подкреплены процессуально.
На грани безрассудства
…Наш антигерой появился на свет в 1968 году в Калмыкии, где его отец, отбывая срок в ссылке, женился на местной девушке. Впрочем, его родители быстро развелись, отец вернулся в родной Воронеж, а Игорь остался с матерью в Элисте. Детство его не назовешь безмятежным: жил в неполной и небогатой семье, часто менял школы, с дисциплиной, учебой, законом не очень дружил. Кое-как закончив восьмилетку, уехал в Воронеж к отцу. Папаша не был праведником, любил выпить-погулять, жил в «свободном полете». К слову, еще до отъезда в Воронеж и сам Игорь схлопотал себе две условные судимости за кражи.
Здесь поступил в ПТУ № 3, а потом – на авиационный завод. Затем – служба. Перед самым уходом на срочную Зайцев женился, в армии стал отцом. Замечу, брак этот тоже очень скоро распался.
Придя из армии, на завод он уже не вернулся, а трудового счастья искал в разных местах: работал водителем, кочегаром, учеником плиточника. Как он потом скажет следователю, «несколько лет пытался честно заработать денег, чтобы содержать семью, но пришел к разбитому корыту». Ни денег, ни семьи.
Тогда «от отчаяния и нужды» он и вспомнил про охотничий обрез, который еще пацаном украл у чабана в Калмыкии, когда пас овец. Вспомнил потому, что решил с его помощью раздобыть в Воронеже оружие посерьезней. Зайцев захотел сорвать большой куш, ограбив какой-нибудь банк. Позже решил: нет, это ему не по силам, а вот инкассаторы – самое то. Но – с калмыцким дробовиком на них не пойдешь.
Спрашивается: а где же тогда можно было раздобыть настоящее оружие? ЧОПов, как известно, еще не существовало, в магазинах «Военторга» торговали только «воздушками», а если еще и серьезного «бабла» не было для покупки ствола на черном рынке, то оставалось одно: напасть на «общедоступных» патрульных милиционеров.
Так Зайцев и начал слежку за постовыми. Сначала – на левом берегу, в районе Арзамасской. Вскоре выяснил, что у «прогуливающегося» там патруля – один пистолет на двоих, а он хотел раздобыть два – чтобы при нападении на инкассаторов не перезаряжать оружие. Подходящий вариант нашелся в самом центре Воронежа...
В тот день он снарядил патроны, зарядил ими обрез и положил его в сумку через плечо. На охоту вышел поздно вечером. Дождавшись, когда двое постовых (а это были Кесарь и Кривов) углубились в темноту скверика у Дома офицеров и присели на лавочку передохнуть, он решил действовать.
С заранее взведенными курками у обреза Зайцев незаметно приблизился к милиционерам и с расстояния полутора-двух метров прямо из сумки дважды выстрелил – в Кривова, а потом в Кесаря. Мощные заряды дроби разворотили грудные клетки того и другого. Кривов остался на месте, а Кесарь, вскочив, сделал в горячке несколько шагов, но, обливаясь кровью, рухнул на землю.
У обоих милиционеров Зайцев перерезал перочинным ножом тренчики, которыми страховались пистолеты в кобурах, сложил оружие, запасные обоймы себе в сумку и неспешно удалился в сторону улицы Фридриха Энгельса. Дальше, с его слов, через Чернавский мост он пешком вернулся домой, а обрез несколько дней спустя утопил в «море». Пистолеты же он закопал, а потом один хранил у себя дома.
Зайцев, покидая место преступления, проявил удивительную хладнокровность, граничащую с безрассудством: его в эту ночь легко могли задержать со всем арсеналом улик…
История его безрассудства отчасти повторится и через год, когда он совершит разбойное нападение на инкассаторов. Выбрал людное место: рядом с намеченным объектом – рынок «Придача» и стоянка автотранспорта.
Была суббота, и вот вечером солнечного июньского дня у магазина «Сельхозпродукты» появляется подозрительный молодой человек с сумкой, одетый явно не по сезону и погоде: в кожаную куртку и спортивную шапочку. На него, кстати, сразу обратил внимание один из инкассаторов в подъехавшей машине – Ширин. Но когда другой инкассатор, Русанов, направился в магазин за деньгами, Зайцев зашел в телефонную будку, имитируя разговор, чем усыпил бдительность Ширина.
Дождавшись, когда Русанов сядет с инкассаторской сумкой в автомобиль, Зайцев быстро приблизился к «уазику» сзади и открыл стрельбу на поражение из пистолетов. Эксперты потом насчитают более 10 выстрелов, а в обойме одного ПМ, как известно, всего 8 патронов.
Мы уже знаем, как и чем закончилось это дерзкое нападение, у которого нашлось несколько «железных» свидетелей. Они и помогли впоследствии составить фоторобот преступника, что в конечном итоге облегчит задачу оперативникам.
На суде грешник Зайцев перестал каяться. Взяв на себя эпизод с инкассаторами, он отказался от всех ранее данных им на предварительном следствии показаний о своей роли в убийстве милиционеров. А потом он и вовсе «закрылся», перестал реагировать на вопросы суда.
Эта «загадочность» подсудимого, к слову, сыграла-таки свою роль в вердикте судьи Валентины Корольковой. Как, очевидно, сыграло и то, что доказательная база по «милицейскому эпизоду» базировалась в основном на признаниях Зайцева, обнаружении пистолета, экспертизах и косвенных уликах (обрез и второй пистолет так и не нашли)…
Сомнения судьи в виновности подсудимого и мере его наказания усиливала и тогдашняя неразбериха с законотворчеством. В 1991 году Россия подписала «Декларацию прав и свобод человека и гражданина», в соответствии с ней подсудимому по расстрельным статьям гарантировалось право на суд присяжных. Больше того, закон о суде присяжных вскоре вроде как приняли. Произошло это 16 июля 1993 года и называлось «внесением изменений и дополнений в Закон «О судоустройстве РСФСР». Другое дело, что приняли его скорее декларативно, формально, на местах к нему были совсем не готовы. Он и начал действовать выборочно, и Воронежская область в «список судов с присяжными» не скоро вошла.
5 апреля 1995 года областной суд, сославшись в итоге на то, что не может гарантировать подсудимому это право, приговорил Зайцева к тогдашней альтернативе «вышке» – 15 годам лишения свободы с отбыванием первых 10 лет в тюрьме. Хотя и констатировал, что тот заслуживает смертной казни. Об этом, кстати, суд просили все без исключения потерпевшие.
В этой связи позволю себе небольшую ремарку: о значении суда присяжных по спорным делам с расстрельной статьей. Именно в таких случаях далеко не каждый уважающий себя судья вынесет смертельный вердикт, взяв на себя всю полноту ответственности за возможную и непоправимую судебную ошибку. Именно в таких случаях, когда на первый план выходит внутреннее убеждение в виновности или невиновности подсудимого, и необходимо, на мой взгляд, коллегиальное мнение. В данном случае – присяжных заседателей.
Поэтому поступок судьи Корольковой я понимаю и принимаю. Но прокуратура области, очевидно, повинуясь общественному настрою, этот приговор обжаловала «за мягкостью», и Верховный суд его отменил, направив дело на новое рассмотрение другим составом суда.
30 мая 1996 судья Виктор Хорошепцев огласил новый вердикт облсуда – смертная казнь. Про «Декларацию…» и присяжных уже не вспоминали. Сам Зайцев, все время игравший в молчанку, в последнем слове молвил: «Мне вам сказать нечего».
И судебная коллегия Верховного суда этот приговор «засилила». Впрочем, впоследствии смертная казнь была заменена на пожизненное актом помилования…